В городе царит оживление. Сегодня базарный день, да еще тридцатое апреля, одним словом - причин достаточно. Все школьники свободны от уроков, завтра, первого мая, - тоже. Мадикен замечает в толпе своих одноклассников.
- Как здорово, что у нас целых два дня не будет уроков! - радуется она.
- Наверно, учителя испугались, как бы вы совсем не заучились! - высказывает Альва свое предположение.
Но вдруг лицо у нее заливается румянцем. Им навстречу идет трубочист. Он подмигивает Альве я улыбается белозубой улыбкой. "Вот уж и напрасно", - думает Мадикен, потому что трубочист женат и у него есть пятеро детей. Но трубочист Берг - первый парень в городе и, по словам Альвы, перемигивается со всеми девушками.
Мадикен хорошо понимает, почему он заглядывается на Альву. На нее многие заглядываются. Ведь Альва такая милашка! По крайней мере, так объяснил дядя Нильссон. Отчего, дескать, на Альву так приятно посмотреть? Да оттого, что у нее все на месте: где надо - тонко, где надо - округло, а кроме того, она всегда веселая - разумеется, если только не сердится.
- А уж коли Ангел Юнибаккена рассердился, тогда лучше не попадайся ей под горячую руку! - говорит дядя Нильссон.
Мадикен и Лисабет никак не могут решить, кто милее - мама или Альва. Иной раз вечерком, когда Лисабет, примостившись у Альвы на коленях и прижавшись к ее груди, блаженствует в ее мягких объятиях, она от души восклицает:
- Как хорошо, что ты такая уютная!
И вот Альва, сказочно миленькая и уютная, в бумазейном клетчатом платье, заходит в обувной магазин. Господин, который примеривает детям сандалии, спрашивает Альву, придет ли она вечером на Ярмарочное поле. Но Альва будто и не слышит. Я, дескать, пришла купить сандалии, и - точка.
Таких замечательных сандалий Мадикен никогда в жизни не видела. Когда ей вручили сверток, Мадикен прижала его к груди, чувствуя себя на верху блаженства.
- Ты сумасшедшая, Мадикен! Покупать сандалии, когда здесь есть чудные лаковые туфельки!
Оказывается, Лисабет тоже примеряла обувь, никто и не заметил, когда она успела. Одна нога у нее в черной лаковой туфельке на высоком каблуке, на другую надет коричневый мужской башмак. Лисабет, прекрасно зная, что этого делать нельзя, ангельски улыбается. Она знает, что ее улыбка хоть кого обезоружит. Но с Мадикен этот номер не проходит.
- Хватит тебе притворяться, - шипит она на сестренку, а выйдя на площадь, Мадикен напрямик заявляет: - С тобой просто нельзя ходить по магазинам.