гда в очень высокой степени. Но эти инстинкты нисколько не мешают попеременному проявлению совершенно проти-
воположных чувств в толпе, например, чувствительности, которая доходит до такой же крайности, как и свирепость.
Люди эти обладали экспансивной чувствительностью, характеризующей парижского рабочего. Один из федератов, например, узнал, что заключенных в государственной тюрьме оставили без воды на 26 часов. Он пришел в такую ярость, что готов был бы растерзать нерадивого тюремщика, если бы за него не заступились сами же заключенные. Когда им-
провизированный трибунал оправдывал кого-нибудь из заключенных, стража и убийцы обнимали его с восторгом, раз-
давались самые неистовые аплодисменты, а затем снова приступали к массовым убийствам. Во время самого соверше-
ния убийств не прекращалось веселье; танцевали вокруг трупов, устанавливали скамьи для «дам», желавших видеть, как
убивают аристократов. При этом убийцы не переставали выказывать совершенно специфическое чувство спра-
ведливости. Один из убийц заявил трибуналу, что дамы, сидящие далеко, плохо видят, и что лишь некоторым из присут-
ствующих выпадает на долю удовольствие бить аристократов. Трибунал признал справедливость этого замечания, и
решено было осужденных медленно проводить между шпалерами убийц, которые будут бить их тупым концом сабли, чтобы продлить мучения. Они кромсали совершенно обнаженные жертвы в течение получаса и затем, когда все уже
вдоволь насмотрелись, несчастных приканчивали, вскрывая им животы.
Но в другом отношении убийцы обнаруживали такую большую щепетильность и нравственность, которую трудно
было ожидать у них. Они не брали, например, ни денег, ни драгоценностей, найденных у своих жертв, и все это в цело-
1 Т. е. участники «сентябрьской резни», продолжавшейся 3 дня в сентябре 1792 г. ( прим. ред. ).
81
сти доставляли в комитеты.
Во всех таких действиях можно наблюдать первичные формы рассуждения, характерные для души толпы. Так, пере-
резав от 12000 до 15000 врагов нации, толпа немедленно подчинилась новому внушению. Кто-то высказал замечание, что и в других тюрьмах, там, где сидят старые нищие, бродяги и молодые арестанты, много находится лишних ртов, от
которых недурно было бы избавиться; притом ведь между ними, несомненно, должны существовать и враги народа, вроде некоей г-жи Делярю, вдовы отравителя. «Наверное, она взбешена, что сидит в тюрьме. Если бы она могла, то по-
дожгла бы Париж; она, уж верно, говорила это, она сказала это! Еще один удар метлы!». Такие доводы показались на-