— Это не за тобой, — ответил Валиев, посмотрев в окно. — Не в тебе там дело — в Милославском. Ты так, просто не в том месте и не в то время.
— Я бы поверил, — кивнул я, изобразив душевность в голосе. — Но дело такое, что верить не получается. Потому как у меня список «братьев по слою» есть из вашей бывшей секретки, и от этого пасьянс совсем по-другому раскладывается.
— Ну и что тогда тебе от меня надо, раз ты все знаешь?
— Для начала узнать хочу, сколько там еще народу за мной охотится.
— Да финал уже, — опять кривая ухмылка. — Если Митяя с пацанами накрыли, то уже никто не сунется. И не до этого уже никому.
— Что за Митяй?
— Бандиты это — у них хутор за Сальцевом, по зиме такими делами подрабатывают. Да забудь ты уже про них, все уже.
Я подумал, что он мне сейчас наврал, но не до конца. Просто по поведению и рожам и убитых, и пленных выходило, что вправду бандиты. В Углегорске их никто не знал, да и по сальцевским базам не опознали. Значит, откуда-то издалека. Может, те самые, которых, по слухам, привлекли с разведбатом воевать. Для меня это непринципиально.
— Я, в общем, по какому делу… — перешел я к главному. — Серых… ушел?
— Вот уж… у кого что болит, — вновь уже знакомая кривоватая усмешка. — Что мне будет, если скажу?
— Я Болотову правды не расскажу, — ничем не ласковей улыбнулся я ему навстречу. — Доказательств у меня, может, и немного, но объяснить, зачем ты к нему подкатился, смогу, — заодно отбросил я и излишнюю вежливость. — Веришь? И как ты думаешь, чем вся эта твоя эпопея закончится, если он узнает? Мы можем даже поспорить — сможет он подходы найти, чтобы тебя в тюрьме удавили, или нет.
— А ты думаешь, что у меня тут много других вариантов? — Он откинулся назад, к стене, сложив руки на груди. — Вроде как меня отсюда гулять отпустят?
— Я других твоих дел не знаю, так что сказать не могу. Я честно скажу: расскажешь — попытаюсь ходатайствовать о том, чтобы покушения на мою персону к тебе не привязывали, а уж дальше ты сам. Все, что могу. Не скажешь… ну разберусь я в конце концов. Я и так уже почти все знаю.
— Знает он! — Валиев даже хохотнул. — Хрен ты чего знаешь, равно как и все остальные вроде профессора. Ни хрена не знаете.
— Записи Серых где?
— Где надо. — Тут он неожиданно подался вперед, уставился мне в глаза, упершись локтями в колени: — Не нужны тебе никакие записи, понял? Мне сам Серых сказал об этом, перед тем как пойти… в ящик этот. Все записи — пустое, путь в никуда. Там во всем этом лишь один секрет, из трех слов, его и без записей запомнить можно.