Из ящика стола он достал книжку Николая Островского «Как закалялась сталь». Перелистав, спросил:
— Читала?
— Училась по ней жить.
— Твоя?
— Забрали при аресте. Зачем спрашивать?
— Вернуть хочу.
Приблизившись, он ударил ее книгой по лицу:
— Получи, получи!
Ирина не отвела лица, так и осталась стоять с поднятой головой. Дряблые, выпуклые щеки главного вахмистра тряслись, как в лихорадке, глаза налились кровью.
— У кого радиоприемник? — спросил он.
— Мне не докладывали.
— Где хранятся мины, оружие?
— Там, где при необходимости удобнее взять.
— Отвечай! — И он сильно рванул ее за косу.
— Отойди, от тебя дурно пахнет, — сквозь зубы сказала девушка.
Схватив за косы, главный вахмистр бросил ее на пол. Ирина, закусив губу, твердила себе: «Не заплачу, все равно не заплачу».
— Отставить! — Из комнаты отдыха показался Рейнхельт.
Главный вахмистр выпил стакан воды, вытирая пот, отступил в угол.
Остановившись перед Ириной, Рейнхельт с подчеркнутым восхищением проговорил:
— На редкость красивое тело. Жаль уродовать. Поднимите!..
Ирину усадили на стул.
Пройдясь по кабинету, гауптштурмфюрер не спеша уселся в кресло. Пустив дым сигары, он устало, как бы незаинтересованно, спросил:
— Скажите, где склады оружия, приемник — и вам дадут денег. Много денег. Поедете в Киев, Берлин, вся Европа ваша. Вы молодая, красивая, на вас залюбуешься. Накупите шикарных платьев. Политику оставьте нам, мужчинам.
В кабинет вошла Клава Лунина, увидела Ирину, затаилась у двери.
— В Киев, Берлин я поеду, когда вас там не будет, — сказала Ирина. — Насчет платьев, денег? Спутали, господин офицер, я не из тех… У вас есть кого награждать и наряжать…
Сарказм Ирины возмутил Клаву. Слова ее приняла на свой счет. Давняя злоба снова вспыхнула: так бы и кинулась, по волоску выщипала бы ненавистные косы соперницы.
Побледнев, она подошла к столу, подала папку:
— Вы просили бумаги на подпись, вот они.
Приняв папку, Рейнхельт успокоил Лунину:
— Не обращайте, Клара, на ее слова внимания. Она скоро станет вежливее.
— Плюю я на нее, — брезгливо проговорила Клава. — Она всегда поперек моей жизни вставала. Слишком идейная! То в пионеры, то в комсомол тянула. И Валя такая же, ни в чем этой не уступит.
— Что еще за Валя?
— Бесценная ее подруга. Вместе заправляли, куда там! Жена комсомольца Михаила Полякова.
— Постой-ка! Инженера Полякова?
Клава утвердительно кивнула головой.
— Того, что я на завод устраивал? Его из комсомола исключили за буйство в ресторане.
— Он в рот спиртного не брал… Праведник.
— Интересно… Так-так. Здесь что-то есть! — вслух рассуждал Рейнхельт. — А где эта Валя?