Крутой берег балки разрезал противотанковый ров. Встав на четвереньки, Ружа осторожно взобралась на косогор и, скрытая кустом лозняка, прилегла на гребне балки.
В двадцати шагах от нее, около машин, крытых брезентом, стояли автоматчики, отчетливо доносился их смех, мерцали огоньки сигарет.
Вскоре послышался гул мотора. «Ага, кого-то ждут, — догадалась она. — Кто-то еще едет».
Вскоре рядом с автоматчиками остановился легковой автомобиль, из которого вышел Энно Рейнхельт.
— Приступайте! — крикнул он солдатам.
Ружа сжалась в комочек.
Послышалась визгливая команда. Фары осветили площадку, окруженную автоматчиками. Первым из-под брезента выпрыгнул Василий Трубников, потянулся к кузову:
— Мама, дай руку.
Он принял женщину с разлохмаченными волосами и поставил па землю. Она зашаталась, ухватилась за борт грузовика.
— Помоги Ире, сынок, — попросила она.
Потом сошли Валя и Миша Поляковы. Они поддерживали друг друга. Из второй машины вытащили Константина.
Главный вахмистр грозно приказал:
— Стройтесь!
Рейнхельт остановил его:
— Не мешай, пусть простятся.
Через минуту, усаживаясь в машину, Рейнхельт взмахнул перчаткой. Это был сигнал: кончайте, мол!
По команде главного вахмистра автоматчики стеной двинулись на арестованных, которые стали пятиться к противотанковому рву.
У самого рва раздался сухой треск автоматов. Чтобы не закричать, Ружа вонзил а зубы в ладонь.
Еще минувшей зимой Рейнхельт переселил Ружу в отдельный дом. Он стоял в тихом переулке, в глаза не бросался. Вход в квартиру был со двора, одно окно выходило в палисадник, другое — в сад.
Прежде здесь проживала молодая чета врачей. Хозяева эвакуировались отсюда поспешно. Все, что нажили, было оставлено в безвозмездное пользование новой жилички, которую соседи за дружбу с немецким офицером обходили стороной.
Ружа вернулась домой перепачканная глиной, растрепанная. Грудью навалившись на стол, зашлась в горьких рыданиях. Одна ночь знала ее горе. Выплакавшись, зажгла лампу, задернула на окнах шторки. Долго умывалась, переоделась.
Раздались три удара в окно. Она тревожно прислушалась. Стук повторился. «Кто-то из наших», — определила она и кинулась к двери.
В комнату быстро вошел Семен Метелин. Запер за собой дверь, извинился за ночной визит.
— Я только что с операции, — сказал он. — Завод по ремонту танков взорвали. Пощупал — пустое ведро под крыльцом, значит, одна.
— Одна, — повторила Ружа. — Кровь? Ты ранен? — встревожилась она.
Метелин ладонью зажал на левом плече фуфайку, через которую просачивалась кровь:
— Пустяки, царапина.