Поздно вечером, когда вернулись от соседки, оставив там спать опьяневшего Сысоя Карповича, Метелин спросил Василия:
— А что за ересь Настя об отце молола? Ее отец действительно был кулаком?
— Точно, в двадцатипятитысячника стрелял.
— И ничего не точно, — донесся голос Насти.
Она, видимо, ждала их, лежала на кровати одетая. Сейчас же поднялась, чуть выдвинула фитиль лампы — и в хате стало светлее.
— Легче всего сказать: стрелял. А видел кто?.. Я сама казню себя. Все думаю, думаю, а права ли — кто определит? Девчонкой тогда еще была. Набегаюсь, бывало, только до подушки — и уснула. А тут надо же — никак сон не идет. Смотрю — отец поднялся. Надел кожух, валенки. Встал на колени перед иконой, закрестился: «Прости, господи, за общество грех приму». Топором вскрыл половицу, вынул обрез, ушел… А утром по дороге в школу страшную новость узнала: ранен организатор колхоза, прибывший к нам из города. В окно в него стреляли. Меня будто кипятком ошпарили. Прямо — к учительнице… Все ей, как на духу.. Конечно, отца арестовали. Нас раскулачили, в ссылку отправили.
— А тебя?.. Что ж, учительница не вступилась?
— Почему — вступилась… Да разве оторвешь дочь от отца с матерью.
— А он узнал?
— Что вы?! Прибил бы. Ох и лютый был человек!
В эту ночь в доме Насти долго не спали…
А по заснеженной степи, преодолевая встречный ветер, брел с сундучком Максим Максимович. Он досадовал и на себя, и на Метелина. Теперь надо вновь менять документы. А без них и в город не явишься. «Ну, да ничего, надежных людей немало, — успокаивал он себя. — Но кто же все-таки помогает нашей авиации?..»
Максим Максимович терялся в догадках.
Зима стояла суровая. С осени ударили лютые морозы. Воробьи замерзали на лету. На улицах горбатыми сугробами затвердел снег. Казалось, что сама природа позвала сюда, в теплые края, сибирские метели и вьюги на гибель врагу.
Кутаясь в старенький пуховый платок, Ирина шла по пустынным улицам. Рядом с ней с мешком за плечами держался Сашко. У развалин санатория они огляделись: ни сзади, ни спереди никого не было. Взяв у брата мешок, Ирина быстро скрылась в проломе стены. Ежик сделал крюк, вернулся домой.
Ирина весь день готовилась к встрече с Ружей. Запасалась хирургическими инструментами, лекарствами. И много думала. Что за человек эта Ружа, для какой цели ей понадобился хирург. Мысли о возможном предательстве ей даже не приходили в голову.
Перед входом в подвал ее поджидала Ружа. Ирина привычно спросила, где находится больной. Цыганка ответила не сразу, по всему было видно, в чем-то сомневается. Потом, схватив Трубникову за руку, Ружа прошептала в самое лицо Ирины: