С другой стороны, все западные газеты писали про страшный голод, охвативший еще недавно хлебородный Юг России и Поволжье. Владивосток знал и о гонениях на Церковь, о борьбе с ересью "обновленчества", о преследованиях Патриарха Тихона (есть сведения, что Патриарх передал свое благословение Земскому Собору и самому Дитерихсу через епископа Нестора Камчатского). Не случайно Святейший был единодушно избран Почетным Председателем Земского Собора. Доходили смутные известия о еще продолжающихся восстаниях в Сибири, на Украине, на Кавказе и под Тамбовом. Неплохие перспективы виделись в боевой работе т.н. Амурской военной организации и в развитии повстанческого движения в Якутии (по приказу Дитерихса туда была направлена Сибирская добровольческая дружина ген. Пепеляева). Оставалась также надежда, что Япония, а с ней и остальные государства поймут, наконец, что с Советской Россией надо не торговать, а воевать, возможно, даже признают Приамурский Край де-факто. И свершится Чудо… Чудо, ради которого стоило бороться и отдавать жизнь[110].
Белое Приморье 1922 года держалось не на расчете, не на прогнозе, а на Вере. Эта Вера одухотворяла Правителя Приамурского Края, и, воодушевленные этой Верой, шли на бой земские ратники. Это был тот животворный огонь Веры, проходивший, то затухая, то разгораясь, через все годы гражданской войны. Это был вызов советчине, вызов и "красному террору" и нэповским "гешефтмахерам" – "нуворишам". Это было признание того, что "назад пути нет". Это был все тот же Акт непримиримого Противостояния Добра и Зла…
Неоднозначно оценили решения Земского Собора те, кто защищал и строил "приморскую государственность". С.П. Руднев был категоричен в оценке реформ Дитерихса: "…В доме – пожар, а в это время пожарных призывают заниматься перепряжкой лошадей и украшением сбруи бубенчиками и лоскутками… Смертельные судороги Белого движения наступили раньше, чем можно было ожидать…"[111]. Генерал Болдырев, снова, спустя четыре года, встретившийся с Дитерихсом, называл его политику "повторением Крыма и Врангеля на Дальнем Востоке". Ставший Начальником Штаба Земской Рати генерал П.П. Петров отмечал: "…Большинство слабо понимало это возвращение к старине, и в результате вместо дела генералу Дитерихсу приходилось всех учить…"[112]. Наиболее объективен поручик-артиллерист Земской Рати Б.Б. Филимонов: "…Генерал Дитерихс надеялся, нет, больше того, он верил, что Россию можно поднять на большевиков лишь во имя Церкви, Царя и Отечества. Его программа могла бы увлечь массы, если бы в них, конечно, еще теплился огонек Веры и преданности к трем приведенным выше основам… Судьба поставила его во главе Белого Приморья, генерал Дитерихс, не колеблясь, решил проводить эти принципы… предстоящий поход для противобольшевиков являлся своего рода какой-то безумной лотереей, в которой один шанс был против тысячи, нет – десятка тысяч, даже миллиона… Воеводе и Штабу Земской Рати оставалось положиться лишь на свои восемь тысяч бойцов и их противопоставить волнам красного моря, готовящегося захлестнуть последний белый уголок Руси"