Яков уже тогда понял, что настало время принять серьезные меры, однако решить, как именно следует поступить, было не так-то просто. Договор между тремя графами обязывал их в случае войны собрать войско, превосходящее численностью армию короля. Но Яков все-таки решил действовать и, якобы желая восстановить мир, пригласил в январе 1452 года Дугласа на дружескую встречу в свою резиденцию в Стерлинге.
Высокомерный граф долго обдумывал, стоит ли соглашаться, а тем временем потребовал и получил охранную грамоту, скрепленную большой печатью, где ему была обещана безопасность пока он будет оставаться при дворе. Кроме того, у Дугласа имелась еще одна причина, чтобы поверить королю: ему дали понять, что канцлер Крайтон попал в немилость и удален от двора, и потому он может чувствовать себя спокойно и не опасаться коварства этого заклятого врага его семьи.
Предусмотрев, как ему казалось, даже малейшую опасность, Дуглас прибыл в конце февраля 1452 года в Стерлинг, где король располагался в замке, выстроенном на скале, возвышающейся над городом, и куда вели единственные надежно охраняемые ворота. Многочисленные спутники графа разместились в городе, а его самого пропустили в замок. Одним из ближайших соратников и наиболее могущественных союзников Дугласа был Джеймс Гамильтон. Он попытался войти вместе с Дугласом в ворота, но Ливингстон, находившийся в замке вместе с королем, оттолкнул Гамильтона, своего ближайшего родственника, и ударил его по лицу. Когда же Гамильтон, глубоко оскорбленный, бросился к нему, выхватив меч, Ливингстон выгнал его с помощью длинного копья за ворота, которые тут же закрылись. В ту минуту сэр Джеймс Гамильтон разъярился, но после выяснилось, что Ливингстон поступил как товарищ, не дав ему по собственной воле угодить в ловушку вместе с Дугласом.
Король принял Дугласа любезно, беззлобно посетовал на его недавнюю строптивость, после чего между Яковом и его чересчур могущественным подданным, казалось, установились дружеские и сердечные отношения. Приняв приглашение короля, Дуглас назавтра отобедал с ним. Ужин подали в семь, и после того как трапеза завершилась, король повел Дугласа в другое помещение, где находился лишь кое-кто из членов его совета и телохранителей, завел разговор о сговоре графа с Россом и Кроуфордом и потребовал, чтобы тот разорвал этот союз как исключающий преданность королю и угрожающий спокойствию королевства. Дуглас разорвать союз отказался. Король настаивал, но граф отвечал еще надменнее и отказался наотрез, в свою очередь обвинив короля в неумелом управлении государством. Тогда король, разгневавшись из-за его упрямства, воскликнул: «Пусть простит меня Господь, милорд, но если вы отказываетесь покончить с этим союзом, с ним покончит вот это». С такими словами он вонзил в графа кинжал: сперва проткнул ему горло, и тут же ударил ниже. Сэр Патрик Грей, который поклялся отомстить Дугласу за казнь МакЛеллана, стукнул графа по голове боевым топором, а все прочие приближенные короля выказали свое рвение, пырнув умирающего кто ножом, кто кинжалом. Дуглас скончался от двадцати шести ран, не успев и слова промолвить. С телом его обошлись не по-христиански. Во всяком случае, лет сорок спустя в саду под окном отрыли скелет, который и признали останками графа Дугласа, принявшего такую бесславную и странную смерть от руки своего властелина.