Дедушкины рассказы. История Шотландии с древнейших времен до Флодденского сражения 1513 года. (Скотт)

Вальтер Скотт называет маленького Джонни Локхарта именем сподвижника Робина Гуда, героя английских народных баллад. {Прим. перев.)

«Эпизоды из истории Англии» достопочтенного Дж. У. Крокера.

Впервые римлян привел в Англию Юлий Цезарь в 55-м году до Рождества Христова; а в Шотландию Агрикола в 80-м году нашей эры.

При Агриколе в 81-м году нашей эры, и укреплен Антонием в 140-м.

Этот вал был сооружен Адрианом в 120-м году нашей эры. Он протянулся через остров от Ньюкасла у реки Тайн до Карлайла у залива Солуэй.

После почти пятисотлетнего владычества над частью Британии римляне окончательно освободили остров от своего присутствия в 410 г. нашей эры.

Возглавлял поход Свенон, король Дании и Норвегии. — Холиншед т.V (1808), стр. 206.

Династия Стюартов.

«К западу от города Калросса на побережье Форта есть Замковый холм, прежде называвшийся Дуннемарль, что на языке кельтов означает «Замок у моря», в память о цитадели Макдуфа, тана Файфского. Согласно преданию, здесь были заколоты леди Макдуф и ее дети». — Статистический отчет Шотландии (1791), т. X., стр. 136 и далее.

Вышеприведенная традиционная версия истории Макбета была изложена Холиншедом, облагорожена классическим латинизмом Бьюкенана и драматизирована Шекспиром. Ее вариации, основанные на установленных исторических фактах, см.: Хейлз. Анналы, в 8-ми тт., т. I, стр. 1—4; Чалмерс. Каледония, т. I, стр. 404—414, и в связи с этим сэр Вальтер Скотт замечает:

«Малькольм II мирно скончался в 1034 году, и ему наследовал «милосердный Дункан», тот самый, что пал от кинжала Макбета. При виде двух последних имен у каждого читателя должно возникать ощущение, будто его вывели из кромешной тьмы на солнце; настолько знакомы нам только что названные персонажи и настолько четки и ярки наши воспоминания обо всем, что с ними случилось, в сравнении с сомнительными и туманными представлениями, которые мы можем составить о сумеречных временах до и после этого ослепительного периода. Но нам не следует хмелеть от поэтического восторга и придавать слишком большое значение преданиям только потому, что из них была соткана поразительнейшая притча о борьбе честолюбия с совестью, повергающая в трепет человеческую душу. Гений Шекспира, отыскав историю Макбета в Шотландских хрониках Холиншеда, заставил ее сверкать, как прямой солнечный луч порой заставляет сверкать осколок стекла, который манит издали блеском бриллианта, а при ближайшем рассмотрении оказывается мусором.

Дункан, внук Малькольма II по своей матери Беатрис, взошел на престол по смерти дедушки в 1034 году. Макбет, его ближайший родственник, тоже внук Малькольма II по материнской линии, загорелся честолюбивым желанием отобрать трон у того, кому он достался. Леди Макбет, которую звали Гроах, также имела веские основания мстить царствующему монарху. Она была внучкой Кеннета III, убитого в 1005 году в сражении против Малькольма II; и не один этот мотив вдохновил на злодейство ту, кого с тех пор изображают самой жестокой из женщин. Древние летописцы к влиянию мстительной женщины на честолюбивого супруга прибавляют еще наущения сверхъестественных сил. Во сне или в видении Макбету являлись три женщины нечеловеческой стати и красоты, которые приветствовали его, назвав сперва таном Кромартийским, потом таном Морейским, каковой титул король вскоре ему пожаловал, и, наконец, королем Шотландии. Это видение, якобы, и внушило ему преступные надежды, что так великолепно изображено в драме.

Макбет лишил Дункана жизни, не нарушая законов гостеприимства. Он напал на короля и заколол его во дворце под названием Ботгован, или Дом Кузнеца, близ Элгина в 1040 году, а не в собственном Инвернесском замке, как считалось. Это было кровавое деяние, под стать эпохе, но справедливости ради надо заметить, что по нормам шотландского престолонаследия Макбет имел больше прав на корону, чем Дункан. Хотя его тиранство стало притчей во языцех, в действительности он был твердым и справедливым правителем. По-видимому, страх перед приверженцами Малькольма, старшего сына убиенного Дункана, собравшимися в Нортумберленде и еще остававшимися в Шотландии, постепенно испортил нрав Макбета и сделал его грозой вассалов. В частности, Макдуфа, могущественного властителя Файфа, он запугал до того, что тот бежал от шотландского двора. Побуждаемый этим новым советчиком, датчанин Сивард, граф Нортумберленда, вторгся в Шотландию в 1054 году, ратуя за дело изгнанного Малькольма. Макбет встретил врага в окрестностях своего знаменитого замка Дунсинан. Он потерпел поражение, но скрылся с поля брани и был заколот в Ламфенане в 1057 году

Не нужно особенно напрягать память, чтобы понять, насколько этот нехитрый рассказ отличается от шекспировского, хотя сюжет трагедии вполне соответствует легенде, приводимой историками, у которых Шекспир заимствовал свой материал. Можно добавить, что в ранних хрониках мы не отыщем таких фигур, как Банко и его сын Флиенс, и у нас нет никаких оснований полагать, что последний когда-либо убегал от Макбета дальше, чем за кулисы, в соответствии с авторской ремаркой. Ни Банко, ни его сын не были также родоначальниками династии Стюартов. Все это теперь известно; но ум упорно удерживает впечатление, произведенное на него обманом гения. Пока читаются драмы Шекспира и существует английский язык, История может говорить все, что ей заблагорассудится, но обычный читатель будет представлять себе Макбета исключительно как кровавого узурпатора, а Ричарда как горбатого детоубийцу». — Ларднер. Кабинетная энциклопедия, т.1, стр. 17—19.

Битва при Гастингсе состоялась 14 октября 1066 года. «Гарольд, чьему героизму воздают должное историки обеих сторон, принял смерть от стрелы, которая, войдя в глаз, говорят, прошила ему мозг. Завоеватель потерял четверть своего войска и двух своих коней, убитых прямо под ним. Сражение закончилось только на исходе дня. Утром победители пожали первые плоды своей победы, срывая с мертвых все до последнего и в разгуле дикого ликованья топча их лошадиными копытами. Королева-мать послала двух монахов из основанного Гарольдом Уолтемского монастыря, чтобы они умолили Вильгельма позволить им забрать тело их благодетеля и с положенными почестями предать его земле. Вильгельм, подобно Ахиллу; согласился, но труп короля был так залит кровью и изуродован ранами, что монахи не смогли его узнать. В этой отчаянной ситуации они, говорят, обратились за помощью к возлюбленной Гарольда Эдит, «даме с лебединой шеей», которая острым любящим взглядом высмотрела останки своего господина. Шбель Гарольда за отечество сделала его настоящим кумиром англичан, каковым он, судя по всему, отнюдь не был при жизни. Твердость и решимость этого человека, чей взлет и падение ослепительны и чья счастливая судьба уготовила ему смерть в сражении с иноземными завоевателями, когда независимость нации отождествилась с его собственным возвышением, привлекают к краткому Гарольдову правлению внимание любителей английской истории». — Макинтош. История Англии, т. I, с. 99— 100.

«В это правление шотландские нравы очень изменились. Малькольм провел юность при английском дворе и женился на англосаксонской принцессе. Он приютил в своих владениях множество мятежных англичан и нормандцев. Король появлялся перед народом в окружении пышной свиты и с помпой, о какой не ведали во времена более грубые и простые, и любил задавать частые и роскошные пиршества своим вельможам. Коренные шотландцы, приверженные древним обычаям страны, с отвращением взирали на навязываемый им чужеземный образ жизни и в расположении, оказываемом английским и нормандским авантюристам, усматривали проявление оскорбительной! пристрастности». Хейлз. Шотландские анналы, т. I, стр. 34.

«Малькольм, — говорит сэр Вальтер Скотт, — много постарался, чтобы в его королевстве вошел в обиход английский язык. Как нередко случается, он зажегся огнем веры от чистого факела супружеской любви. Преклоняясь перед женой, он стал участвовать вместе с ней в молебнах, которыми она впоследствии стяжала себе титул святой. Будучи неграмотным, король не мог читать ее молитвенники, но он велел облечь их в великолепные переплеты и часто прикладывался к ним губами, выражая свое преклонение перед тем, чего не постигал; Когда королева пыталась разобраться в какой-нибудь якобы допущенной по отношению к церкви несправедливости, Малькольм выступал переводчиком между прекрасной царственной поборницей истины и представителем шотландского духовенства, не понимавшим английского языка, который Малькольм обожал, как обожал все, связанное с Маргаритой. Подобные исторические картинки радуют нас своей красотой и непритязательностью». — Куотерли Ревю, ноябрь 1829, стр. 331.

«Это была корабельная мачта, укрепленная на передке четырехколесной повозки: на ней красовались знамена Святого Петра из Йорка, Святого Иоанна из Беверли и Святого Уилфреда из Рипона. На вершине мачты находился маленький ковчежец с Телом Христовым». — Хейлз, т. I, стр. 85.

«Почтенный старец Вальтер Л’Эспек тоже взошел на повозку, где был укреплен Святой Стяг, и обратился с речью к окружавшему его морю ратников. Он напомнил им о славе их предков и описал зверства шотландских завоевателей. «Ваше дело правое! Вы отстаиваете самих себя! Клянусь, — вскричал он, хватая за руку графа Албемарльского, — клянусь, что разобью сегодня шотландцев или сгину». — «И мы клянемся», — вскричали теснившиеся вокруг него бароны». — Xейлз, т. I, стр. 90.

 «Галловейцы побросали оружие. Лотианцы, островитяне и все, кто входил в третье подразделение, побежали, не попытавшись обороняться. Король спрыгнул с коня и сам повел на помощь пехоте второго подразделения резервные силы. Однако шотландцы, брошенные столькими своими товарищами, совсем пали духом и обессилели. Вельможи, находившиеся при королевской особе, поняв, что битва безнадежно проиграна, убедили и даже заставили Давида отступить. Беглецы, увидев гордо поднятый королевский штандарт, сбились вокруг него в большую кучу и сумели дать отпор преследовавшим его победителям. Эта незабываемая битва разыгралась 22 августа 1138 года». — Xейлз, т. I, стр. 108.

   «Уладив все внутренние дела своего королевства, он обустроил себе резиденцию в Карлайле. Утром 24 мая 1153 года его нашли мертвым с молитвенно Сложенными руками». — Xейлз, т. I, стр. 91.

«У Альдреда, — говорит лорд Хейлз, — можно найти много любопытных, хоть и случайных сведений о привычках и частной жизни Давида. При осуждении самого злостного преступника его лицо выражало глубокое сочувствие; и тем не менее, не поддаваясь искушениям своей мягкой натуры, он всегда поддерживал справедливую жесткость правосудия. Его покои были постоянно открыты для просителей, так как он не имел ничего тайного, кроме Совета. По определенным дням Давид сидел на крыльце своего дворца, выслушивая и решая дела бедняков. Он занимался этим, вероятно, затем, чтобы ограничить произвол низших судей, процветавший в те распущенные времена. Однако предположить, что он вершил суд в пользу бедных, значило бы обвинить мудрого и доброго человека в откровенной пристрастности. Не принимая иск бедняка, Давид пытался убедить его в справедливости своего приговора: попытка столь же благородная, сколь и тщетная! На закате он распускал всю челядь и в уединении размышлял

о своем долге перед Богом и перед людьми, а на рассвете вновь возвращался к трудам. Для разминки король охотился, но никогда ради развлечения не откладывал дела. «Я видел, как он, — свидетельствует Альдред, — соскакивал с коня и скидывал охотничье снаряжение, когда кто-нибудь, даже самый ничтожнейший из его подданных, умолял об аудиенции». Иногда Давид коротал часы досуга в своем саду, ухаживая за растениями и находя философское удовольствие в прививании деревьев глазками или черенками». — Анналы, т. I, стр. 109— 110. — Быоканан, чьи взгляды считаются антимонархическими, говорит,- «Ни в каких утопиях самых ученых и изобретательных мужей не найти более совершенного образчика доброго государя, чем в описании правления короля Давида I». — История, кн. VII.

У и н т о у н. Хроники, кн. VII, ст. 3619 и далее.

Она умерла в сентябре 1290 года на одном из Оркнейских островов, не добравшись до Шотландии, куда направлялась на коронацию.

«Бальоль объяснил это следующими причинами: 1. Что Эдуард без всякого основания, а лишь по малейшему подозрению, вызывал Бальоля в свои суды; 2. Что он присвоил его английские поместья; 3. Что он присвоил его добро и добро его подданных; 4. Что он силой увел и до сих пор удерживает некоторых уроженцев Шотландии» (Апрель 1296 г.). X е й л з, т. I, стр. 288.

Ф о р д е н, кн. IX, стр. 18 (Gesta Annalia LXXXVI).

«По преданию, этот магический камень был привезен из Ирландии Фергюсом, сыном Эрика, приведшим кельтов-далриадян к берегам Аргайлшира. Его чудодейственные свойства увековечены в знаменитом леонинском стихе:

который можно переложить так:

Некоторые шотландцы увидели исполнение этого пророчества в восшествий на английский трон Якова VI и злорадно кричали, что, перевезя к себе этот талисман, Эдуард повторил ошибку троянцев, запустивших в свою цитадель троянского коня, от которого и погиб их королевский род. Камень до сих пор жив и образует подножие трона короля Эдуарда Исповедника, на который государь садится во время коронации, и, независимо от предсказания, все еще до конца не осуществившегося, представляет собой очень любопытный памятник седой древности». — Сэр Вальтер Скотт. Ларднер, т. I, стр. 67.

У и н т о у н, кн. VIII, ст. 2017 и далее.

См. Слепой Гарри. Уоллес, кн. I, ст. 367 и далее.

На западном склоне ущелья Картленд-Крэгз, чуть выше нового моста, есть пещера в скале, на которую по традиции указывают как на убежище Уоллеса.

Слепой Гарри,VII, 333.

«Эта эгоистическая зависть усугублялась страхом перед военной славой Эдуарда и во многих случаях боязнью потерять английские именья; так что в тот самый момент, когда лишь подлинная любовь к свободе вкупе с боевым духом могли спасти Шотландию, ее знать бросила свою страну в беде, отказавшись поддержать единственного человека, чьи военные успехи и таланты были равновелики угрозе». — Тайтлер. История Шотландии, т. I (1864), стр. 60.

«Надгробный камень сэра Джона Грэма находится на Фолкеркском погосте, и на нем есть следующая латинская надпись с переводом:

XXII Julii. Anno 1298.

Н и м м о. История Стерлингшира, стр. 198.

Он был сыном Марджори, сестры короля Джоня Бальоля, от ее брака с Джоном Комином Баденохским, который одновременно с Джоном Бальолем претендовал на корону, но потом отказался от своих притязаний и поддержал Бальоля. — В у д. Книга пэров, т. I, стр. 162.

Согласно Уинтоуну, МакДугал женился на третьей дочери Комина. — Хроники, кн. VIII, ст. 1187 и далее.

«Барбур добавляет следующую подробность, в высшей степени характерную для рыцарского сознания. МакНотон, барон Коуал, с восхищением указывал властителю Лорна на подвиги Брюса во время этого памятного отступления. «Тебе, кажется, доставляет удовольствие, — сказал Лорн, — что он так косит наших друзей». — «Клянусь Богом, нет, — отвечал МакНотон, — но кто бы ни совершал геройские поступки — друг или враг, очевидцы должны отдавать должное его доблести; а мне еще не приходилось слышать о рыцаре, который бы благодаря одному своему мастерству сумел выпутаться из такой переделки, в какую сегодня попал Брюс». — Вальтер Скотт. Властитель островов, примеч. к песни II, строфе XI.

Или Бродик. Теперь это резиденция герцога Гамильтона, графа Аррана.

«Там есть несколько естественных пещер. Главная, возбуждающая особое любопытство путешественников всех сословий, расположена на западе острова, напротив Кемпбелтауна, и называется Королевской пещерой, потому что, согласно преданию, король Роберт Брюс укрывался в ней какое-то время со своей свитой». — Статистический отчет Шотландии, т. IX, стр. 167, гл. Арран.

«Когда прискакали королевские воины, их государь, усталый, но невредимый, сидел на земле рядом со своим шлемом, который он снял, чтобы отереть лоб и освежить голову ночной прохладой». — Т а й т л е р, т. I, с. 99.

По изобретательности и успешности его новый план был равен предыдущему, только на сей раз сэр Джеймс велел дюжине своих воинов не гнать стадо коров, а тащить на плечах по мешку с травой, как будто это зерно для ярмарки в городе Ланарке, находившемся в двенадцати милях от замка Дугласа. — См. предисловие к роману Скотта «Замок Опасный».

20 сентября 1319 года. Триста священнослужителей пало в той битве. — X е й л з, т. II, с. 113.

«Тьма англичан утонула при попытке переправиться через реку Форт. Многие, обратившись в бегство, угодили в ямы, не тронутые во время первой атаки, и там были раздавлены или умерщвлены. Другие, тщетно штурмовавшие утесистые берега Баннокберна, поломали себе шеи; и эта маленькая речушка оказалась настолько завалена трупами людей и лошадей, что победители Переходили по ним туда-сюда не замочив ног, как по мосту. Тридцать тысяч англичан нашли свой конец в битве при Баннокберне; и среди них двести титулованных рыцарей и семьсот молодых оруженосцев дворянского звания. Большой отряд валлийцев под командованием сэра Мориса Беркли бежал с поля боя, но почти все они были убиты или пленены, прежде чем достигли границ Англии. Такая участь постигла бы и самого английского короля, если бы Брюс мог выделить для погони достаточное число свежих конников». — «Сумма богатства, награбленного у англичан, и выкупа, полученного потом за множество пленников, была, вероятно, огромной. Точно ее определить трудно, но некоторое представление о громадности нанесенного Англии ущерба дают горестные сетования мальмсберийского монаха. «О, день беды и скорби! — восклицает он (стр. 152), — день стыда и погибели, недостойный стоять в ряду других дней года, обративший в прах славу Англии и позволивший шотландцам присвоить ценнейшие сокровища нашей нации стоимостью до двухсот тысяч фунтов (около трех миллионов наших теперешних денег). Увы! Скольких благородных лордов, и искусных в бою рыцарей, и храбрых молодых солдат, каких гор великолепного оружия, и золотых сосудов, и дорогих одежд лишил нас один короткий и злополучный день!» Потери шотландцев в битве были невероятно малыми, что доказывает, насколько эффективными оказались шотландские каре против английской кавалерии. Из известных личностей были убиты лишь сэр Уильям Випонт и сэр Уолтер Росс, закадычный друг Эдуарда Брюса. — Тайтлер, т. I, стр. 121,123.

Барбур,XVI,289.

«Труп Эдуарда Брюса не удостоился тех почестей, какие король шотландцев оказал храбрым англичанам, павшим при Баннокберне. Его тело разрубили на куски, которые были выставлены на всеобщее обозрение в разных городах Ирландии. Бирмингем отослал голову Эдуарда Брюса в дар английскому королю и получил в награду за службу титул графа Лаута». — X е й л з, т.II, стр. 102.

Б а р б у р, кн. XX, ст. 423 и далее.

Назавтра Бальоль завладел Пертом. Солдат, которому удалось уйти живым после резни при Даплине, встретил графа Марчского, показал ему свои смертельные раны и испустил дух. Это и было первое донесение разведки, полученное шотландской армией, из которого стало известно о поражении соотечественников. Чем ближе они подходили к полю битвы, тем печальнее становилось подтверждение. Преисполнившись мстительности, воины поспешили в Перт. «Смелее! — Воскликнул Генрих де Бомон, когда они спускались с близлежащих холмов, — эти люди нам не страшны». Сказал он так просто для того, что-бы приободрить англичан, побудил ли его к тому беспорядок во вражеском стане или он в самом деле приметил знамена нескольких вельмож, тайно сочувствовавших Бальолю, сказать трудно. Известно, однако, наверняка, что поспешно принятое решение об осаде Перта было столь же поспешно отменено в пользу постепенной его блокады. Остановившись на блокаде, он приказал шотландцам рассеяться. Приказа его немедленно послушались, и, таким образом, Эдуард Бальоль спустя всего три недели после высадки без особого труда завладел Шотландией». — Хейлз, т. II, стр. 188—190.

Сэр Вальтер Скотт. Хэлидон-Хилл.

Мистер Тайтлер приводит цитату из старинной рукописи: «Стрел было так же много, как пылинок в солнечных лучах, и шотландцы падали на землю тысячами». — «Иначе и быть не могло, — добавляет он. — Ведь земля не позволяла схватиться в рукопашную, а не имея луков, шотландцы не могли защищаться, и их уничтожили, в то время как англичане не получили ни одной царапины, и звуки их рожков сливались со стонами поверженного врага, а их король, спешившись, возглавил сражение. Дрогнув перед смертельной опасностью, многие шотландцы попытались спастись бегством, но лучшие воины под водительством знати сумели все же выбраться из болота и, сгрудившись на холме, с большой отвагой атаковали англичан. Однако обессилившим после подъема и обескураженным потерями в низине воинам оказалось не под силу сопротивляться подоспевшему подкреплению, правильно расположившемуся и отлично обученному. Так что в тот день все обернулось против шотландцев, несмотря на их яростное сопротивление». Т. I, стр. 172—173.

«Несколько лет назад каменщик, нанятый для строительства плотины в тех местах, из любопытства пролез в отверстие в восточном крыле замка. Пробив дыру, он спустился по лестнице и в помещении площадью восемь квадратных футов нашел несколько человечьих костей, седло, уздечку и меч. Он забрал уздечку и меч. Обрывок уздечки был необычной длины, часть его находится у сэра Вальтера Скотта, эсквайра, адвоката. В темнице каменщик нашел овсяную шелуху. Согласно документам, зернохранилище замка находилось непосредственно над этим отверстием, и сэр Александр Рэмси продержался некоторое время благодаря зерну, что оттуда сыпалось». — Статистический отчет Шотландии (Приход Каслтаун), т. XVI (1795), стр. 82.

«Вьенн был самым знаменитым воином во Франции того времени. Отцом его был Гийом де Вьенн из Ролланса, представитель одного из древнейших родов Бургундии. Совершив немало знаменитых деяний, Жан де Вьенн примкнул к герцогу Бурбонскому во время осады Карфагена в 1390 году, и был убит в безрассудной схватке с турками при Никополисе 26 сентября 1366 года, где этот ветеран командовал отрядом и был образцом доблести. Еще при жизни отца он заслужил такую репутацию, что удостоился чести быть упомянутым на надгробной плите родителя, давшего жизнь столь прославленному воину». — Пинкертон, т. I, стр. 29.

И шотландцы и англичане отличные воины, сойдясь, они дерутся столько, сколько выдержат копья, мечи или кинжалы, а когда те или другие одержат победу, то прославляют ее, и покидая поле битвы, обе стороны так довольны друг другом, что вежливо прощаются со словами: «Господь благослови вас». — Фруассар, т. И, (1812), стр. 396.

Пролог к «Трагедии Дугласа» Хоума.

«Были приняты во внимания несчастливые царствования Джона Английского, Жана Французского и Джона Бальоля. Если же обратиться к истории Кастильи, Арагона, Португалии, Дании и т. д.., то эта идея покажется странной. Самым несчастливым в шотландской истории было имя Яков, хотя его и носили шестеро правителей». — Пинкертон, т. I, стр. 45.

См. «Пертскую красавицу», роман Скотта из цикла «Уэверли».

«Когда природа взяла свое, найденное тело оказалось в таком ужасном виде, что об этом страшно рассказывать. Крайне страдая от голода, принц грыз и отрывал куски собственной плоти. Тело отвезли в Линдорский монастырь и там тайком захоронили, распространив сведения о том, что он заболел и умер от дизентерии». — Тайтлер, т. И, стр. 22.

«Несчастный престарелый король затворился в замке Ротсэй в Бьюте,— пишет сэр Вальтер Скотт, — чтоб там оплакивать погибшего первенца и в лихорадочной тревоге оберегать жизнь своего второго сына. Не видя более верного способа уберечь малолетнего Якова, отец отправил его во Францию, где мальчику предстояло воспитываться при дворе французского короля. Но судно, на котором принц покинул берега Шотландии, захватил английский корсар. И, хотя в ту пору между двумя королевствами было заключено перемирие, Генрих IV Английский не постеснялся удержать принца в плену. Это нанесло несчастному Роберту III последний сокрушительный удар. Возмездие, хотя и запоздалое, все же постигло его вероломного и жестокого брата. Правда, сам Роберт Олбани мирно сошел в могилу, дожив до седин и передав регентство, которого он достиг такими гнусными путями, в наследство своему сыну Мердоку. Но через девятнадцать лет после смерти престарелого короля вернулся в Шотландию Яков I, а герцог Мердок Олбани вместе со своими сыновьями взошел на эшафот во искупление вины своего отца и собственной вины». — «Пертская красавица», гл. XXXV.

О характере короля Роберта III, второго из несчастливой династии Стюартов, сэр Вальтер Скотт замечает: «Он обладал немалыми достоинствами и некоторыми дарованиями; но он разделял несчастье, выпавшее на долю многих в его обреченном потомстве: его добродетели не отвечали той роли, которую ему суждено было исполнять в своей жизни. Буйному народу, какими были тогда шотландцы, требовался король воинственного нрава, быстрый и деятельный, щедрый в награде за услуги, строгий в каре за вину; король, который своим поведением внушал бы не только любовь, но и страх. Достоинства Роберта III были как раз обратного свойства. В молодые годы он, правда, принимал участие в боях; но он, хотя и не покрыл себя позором, все же никогда не проявлял рыцарской любви к битвам и опасностям или жадного стремления отличиться воинскими подвигами, каких тот век ожидал от каждого, кто гордился высоким рождением и мог по праву притязать на власть. Впрочем, ему рано пришлось отказаться от военного поприща. Однажды в сутолоке турнира юного графа Каррика (такой титул носил он в ту пору) ударил копытом конь сэра Джеймса Дугласа Далкита, после чего граф остался на всю жизнь хромым и лишился возможности принимать участие в битвах или в турнирах и воинских играх, представляющих собою их подобие. Поскольку Роберт никогда не питал особой склонности к ратным трудам, он, может быть, не так уж горевал об увечье, навсегда оторвавшим его он них и от всего, что их напоминало». — Там же, гл. IX.

Похоже, это сильно повлияло на народное сознание и отразилось в музыке и поэзии Шотландии. Марш «Битва при Харлоу» и вдохновенную балладу на ту же тему повторяют и в наше время. — Т а й т л е р, т. II, стр. 42

«Но как бы его ни называли, — говорит Годскрофт, — верно то, что не было человека менее удачливого и более отважного». — Стр. 115. «Дугласа с почестями приняли в Туре, столице его недолго просуществовавшего герцогства». — Пинкертон, т. I, стр. 107.

«Она была дочерью герцогини Кларенс, племянницы Ричарда И, по первому мужу, герцогу Джону Сомерсету, внуку Эдуарда III». — Пинкертон, т. I, стр. 103. Свадьбу сыграли в Саутуорке в феврале 1424 г. На следующий день король Яков получил в качестве доли королевы десять тысяч фунтов, которые вычли из суммы, причитавшейся Англии. — Пинкертон, т. I, стр. 103; Тайтлер,т. II, стр. 49.

Смотри строфы VII—XII поэмы. В строфе XIII описана четвертая попытка.

Арчибальд, четвертый из Дугласов, носивший это имя, четырнадцатый лорд и пятнадцатый граф Дуглас, был первым графом Уигтонским, лордом Босуэллом, Галлоуэем и Аннандейлом, вторым герцогом Турэнским, лордом Лонжевилльским и маршалом Франции. Годскрофт. — «История семей Дугласов и Ангусов» (1644), стр. 133.

Годскрофт и Аберкромби записали следующие строки, в которых отразилось всеобщее возмущение содеянным:

«У него была длинная рыжая борода, и поэтому англичане прозвали его Магнусом Рыжебородым, а шотландцы Магнусом Рыжая Грива, так как борода эта была до того длинной и густой, что походила скорее на лошадиную гриву». — Годскрофт, стр. 178.

«На Замковой горе есть впадина, которую называют «долина», занимающая примерно один акр и кажущаяся с виду искусственной. Ее использовали для проведения состязаний. С юга к этой долине примыкает невысокая скалистая гора, формой напоминающая пирамиду, ее называют Дамской Скалой, придворные дамы располагались на ней, чтобы наблюдать за боями». — Ниммо. История Стерлингшира, стр. 282.

«Сэр Вальтер Скотт из Киркурда, наследник по мужской линии рода Букклечей, получил 22 февраля 1458 года грамоту на владение землями в баронетстве Кроуфордджон». — Тайтлер, т. II, стр. 65. «Тот же монарх даровал сэру Вальтеру и сыну его сэру Дэвиду половину баронетства Бранксхольм за их верность и храбрость в противостоянии с Дугласами. Тогда же получили они и часть баронетства Лангхольм в Дамфрисшире. Сэр Вальтер, первым основавший главную резиденцию Букклечей в замке Бранксхольм, умер между 1467 и 1470 годами». — Вуд. Книга пэров, т. I, стр. 247.

Их сын Джеймс стал в августе 1503 г. графом Арранским. — Вуд. Книга пэров, т. I, стр. 121.

«Возможно, что Кокрин получил только графские владения, а не титул, однако, будучи тщеславен, использовал его, так же как и окружавшие его льстецы». — Пинкертон, т. I, стр. 304.

Битонова мельница — дом, названный так по имени хозяина, до сих пор показывают путешественникам как место, где был убит король. Древность и толщина стен подтверждают правдивость легенды. — Та й тл е р, т. II, стр. 240.

«Яков оставался в замке Стерлинг, где каждый день ходил в королевскую часовню; и день за днем священники молились за его спасение, проливая горькие слезы и причитая по его покойному отцу, так что в конце концов король начал раскаиваться в том, что поддавшись на уговоры, выступил против родителя». — Питскотти (Шотландское текстологическое общество), т. I, стр. 217—218.