— Обижаешь, — сказал он и, взяв стакан, попробовал насильно влить виски в рот удивленной Гале.
— Что ты делаешь, Алеша, — возмутилась она, стараясь отодвинуть стакан.
Виски полилось через край, Галя почувствовала неприятный холод на груди и поняла, что полстакана уже опрокинуто ей на блузку. Ну вот, подумала она, блузка небось испорчена. Резким движением она еще раз оттолкнула алешину руку — стакан вылетел из нее и, упав на стол, со звоном разлетелся.
— Извини, — сказала Галя.
Алексей Львович все еще стоял тесно прижимаясь к ней, положив ей одну руку на бедро, а другой — той, в которой только что был стакан, — схватив за плечо. Лицо его побагровело, воздух с шумом вырывался изо рта.
— У тебя блузка испачкалась, — хрипло сказал он, спуская руку с плеча на коричневое пятно. — Надо застирать.
С удивлением, переходящим в ужас, Галя увидела, как он пытается расстегнуть ей пуговицу. Его толстые, поросшие рыжим волосом пальцы, дрожали.
— Алеша, ты что, сейчас собираешься ее застирать? — стараясь превратить все в шутку, спросила Галя.
— А почему нет? — ответил он, продолжая возиться с пуговицами и одновременно вцепившись другой рукой в галино бедро. На ее счастье, он был наверное уже достаточно пьян и поэтому пуговка все время выскальзывала из его увенчанных массивными золотыми кольцами пальцев.
— Алеша, перестань немедленно, — Галя почувствовала, как ее охватывает паника. Звать на помощь было некого: рабочий день кончился и они были вдвоем в офисе, Да и если бы кто-то и услышал ее крики — вряд ли бросился бы в кабинет всемогущего шефа, чтобы выяснить, что там происходит.
Мокрые губы Алеши шарили по галиному лицу. Отвращение поднималось в ней густой волной. Внезапно резким движением она схватила мужчину за волосы и дернула назад. От неожиданности Алексей Львович выпустил ее из своих рук. Отскочив в сторону, Галя сквозь слезы, прошипела:
— Подлец! — и с размаху залепила ему пощечину.
Резкий звук как будто остановил ее шефа. Он замер посередине комнаты, с изумлением глядя на Галю. Этого минутного промедления было для нее достаточно, схватив сумку, она бросилась вон из кабинета.
Рыдания душили ее: конечно она знала, что очень часто начальство пытается воспользоваться беззащитностью зависящих от него девушек, особенно в коммерческих структурах. Она даже неоднократно слышала различные истории о соблазненных или даже изнасилованных секретаршах и машинистках. Но одно дело — слышать про кого-то другого, и совсем иное — самой едва не стать жертвой подобного кошмара. Галя чувствовала то, что может чувствовать человек, всю жизнь читавший о каннибальских обычаях дикарей и вдруг после авиакатастрофы попавший прямо в стойбище людоедов. Чувство ужаса от только что пережитого увеличивалось от ощущения нереальности произошедшего. Разве она подавала когда-либо повод подумать, что ее можно так легко соблазнить? Разве она вела себя развязано, как, к примеру, ведет себя иногда Оксана? Нет, никогда. За что же она оказалась ввергнута в этот кошмар?