, было совершенно невозможно. Она закусила губу.
— Что ж, — сказала она, — тарабарщина входит в набор ваших донжуанских инструментов?
— Что вы, Галина Андреевна, какие еще инструменты? А тарабарщина — это у меня профессиональное. Впрочем, — добавил он, вдруг сворачивая в какой-то двор, — мы уже пришли.
Только тут Галя сообразила, что вместо того, чтобы выйдя на Трубную повернуть к особняку «Нашего дома», Михаил свернул на Петровский и теперь они стояли в каком-то странном дворе. Посреди двора возвышалась непонятная конструкция, а из окон соседних домов доносились странные звуки, которые трудно было назвать музыкой.
— Это вы, наверное, пришли, — сказала Галя. — А я собираюсь домой.
— Ну, — улыбнулся Михаил, — мы же еще не обсудили все деловые вопросы, а у меня здесь дела. Хочешь — пойдем со мной, а нет — так подожди во дворе. Часок-другой.
И он широким жестом обвел двор. Ни малейшего желания оставаться здесь в одиночестве у Гали не было, поэтому она спросила:
— А что это?
— Это? — удивился Михаил, — а вы не знаете? Это петлюровский сквот.
Галя посмотрела на него непонимающим взглядом.
— То есть официально это называется, если я не ошибаюсь, «Заповедник искусств» на Петровском бульваре. А в просторечье — Петлюра, так сказать, по имени основателя.
— Какой Петлюра? Который в гражданскую войну? — все еще не понимая переспросила Галя.
— Да нет, украинский художник, который несколько лет назад поселился с друзьями в доме, предназначенном под снос — такое поселение и называется «сквот», — и превратил это в такую галерею, или еще что-то… В общем сама увидишь.
— А что это за звуки?
— Сегодня, если я не ошибаюсь, открытие экспериментального видеофестиваля, то есть, точнее, фестиваля экспериментального видео. Это такая модная область в современном искусстве. Уже лет тридцать модная. Со времен Нам Джун Пайка и Маклюэна.
Галя хотела спросить, кто такой этот Нам (или следовало спросить «кто такая…»?), но решила, что пора перестать задавать вопросы, поскольку каждый новый ответ вводил еще пару незнакомых ей слов. «В конце концов, — вспомнила она наташины слова, — если бы мы пришли на переговоры по недвижимости, то Михаил понял бы еще меньше». Подумав так, она успокоилась и решила просто смотреть по сторонам.
На втором этаже холодного здания в разных комнатах стояли телевизоры и компьютерные мониторы. Иногда по ним действительно шло что-то, напоминающее настоящий видеофильм, но чаще либо менялись одна за другой картинки и фотографии как на слайдах, либо вообще была только одна картинка, сопровождаемая закадровым текстом. При полной бессмысленности всего происходящего в этом чувствовалось какое-то странное очарование.