Люциус говорил, как будто шел против течения бурной реки, с трудом продвигаясь вперед, выверяя каждый шаг, прежде чем перенести вес с ноги на ногу.
— Мы всегда любили и любим тебя. Да, это редко произносилось вслух, но ты знал это. И что бы ни произошло между мной и твоей мамой, наши чувства к тебе никогда не изменятся. Ты всегда будешь нашим сыном. В пылу выяснения отношений между собой мы не замечали, какое воздействие все это оказывает на тебя. Мы были заняты только собой и своими трудностями и не обращали внимания на твои. В середине октября я получил письмо от твоего декана, профессора Снейпа. Он писал, что ты стал рассеянным, снизились оценки почти по всем предметам. Но и тогда я не сразу понял, из‑за чего все это происходит. О, Мерлин, мы даже и предположить не могли, что ты так отреагируешь на разговоры Нарициссы о том, что ей необходимо пожить одной.
Люциус вздохнул и замолчал, словно собираясь силами для нового рывка. Было видно, что ему неловко. У Гарри появилось время обдумать услышанное. Значит, Малфой переживал из‑за того, что его родители поругались и собирались разъехаться. И домой поэтому не хотел.
Гарри стало интересно. Он ни разу не слышал, как ссорились мистер и миссис Дурсль, и, скорее всего, не потому, что такого никогда не было. Зная, как они не любят привлекать к себе излишнего внимания, можно предположить, что делали они это шепотом под одеялом. Тогда какими же бывают скандалы в аристократическом семействе? Вряд ли Нарцисса будет бить посуду. На нее это непохоже, слишком уж бесстрастна. Внезапно Гарри осенило. Ну конечно, какое битье фамильных сервизов и несдержанные крики! Все было так же, как во время вчерашнего ужина – молчаливо и холодно. Он вспомнил, как неуютно чувствовал себя накануне вечером, и с содроганием представил двухнедельную перспективу обедать и ужинать в такой обстановке.
— И вы до сих пор в ссоре? – с опаской спросил Гарри.
— Нет, что ты, мы уже… ммм… помирились, – как‑то по–детски закончил Люциус. – Теперь все будет как раньше.
— А, хорошо, – Гарри удовлетворенно кивнул, а про себя подумал: «Хотелось бы знать, а как было раньше?»
— Мы вместе встретим Рождество, а летом, когда вернешься из Хогвартса, отправимся к морю.
Они двинулись обратно по дорожке, и Люциус продолжал что‑то рассказывать о будущем, о предстоящем путешествии, семейных делах, но уже совсем по–другому – легко, словно выполнил неприятную, но необходимую работу.
На обед Гарри решил не спускаться, ему хотелось побыть одному. Его никто не беспокоил, только молчаливый домовик, который, выслушав, что «хозяину Драко» нужно кое о чем подумать, мгновенно удалился.