Через полчаса они заняли столик в маленьком, уютном и полупустом маггловском баре.
— Здорово здесь, – одобрил Невилл.
— Гермиона плохого не посоветует. А Гарри не придет, застряли они в своей летней школе, прислал сову утром.
Невилл не удивился: с тех пор как Джинни ушла из профессионального квиддича, летние школы для юных спортсменов редко обходились без ее участия – разве что когда она была беременна. Гарри ездил вместе с ней. На зеленых площадках во Франции или Болгарии он показывал приемы и хитрости, учил распознавать нарушения правил, и там его гораздо чаще узнавали как мужа Джинни Поттер или англичанина, который умеет финт Вронского, а не как Мальчика–Который–Выжил–Еще–Раз, – и это, похоже, его очень устраивало.
Но и вдвоем они отлично посидели. Рон в который раз поинтересовался, когда на свадьбу позовут, и Невилл в очередной раз отшутился, что ученикам придется сложно с двумя профессорами Лонгботтомами.
— Что там, зельедела нового нашли?
— Да. Какой‑то мужик из румынского заповедника. Кстати, Чарли ведь его должен знать?
— Спрошу.
Рон, спохватившись, полез в карман, развернул листок пергамента.
— Новинки «Умников» – посмотри? Основной удар будет, как старших в Хогсмид пустят, но ребята уже нагреблись, у нас вчера первый день очереди не стояли. На пятый пункт есть пробник, держи.
Невилл пробежал список взглядом и шепотом помянул всех четырех основателей.
— Ох, Уизли, вы меня до седых волос доведете…
— Стараемся, – ухмыльнулся Рон. – И не мы одни, да? Как там наш‑то?
Невилл не сдержал смущенной улыбки. Может, и хорошо, что Гарри не пришел сегодня – он не любил анекдоты о портрете директора Снейпа.
— Наш – сам понимаешь, хандрит. Лето, школьники разъехались.
— И кто стал летней жертвой Великого и Ужасного?
— Картежники из холла, – признался Невилл.
— Дай угадаю! – замахал руками Рон. – Они его обыграли подчистую?!
— Ты что?! Они дулись в преферанс двое суток без передышки, профессор был бледен и невозмутим, под глазами круги, мантия в мелу…
— В мелу‑то почему? – Рон уже давился хохотом.
— Пулю мелом на доске расписывали. Играли втроем, двое русских против профессора, остальные следили за счетом и грызли ногти. Двое суток напряженного молчания, ледяным тоном заказывают взятки и ведут подсчет, и к полудню – ор, скандал и страшные проклятия! Нашего ловят на мухлеже! На него наступают все четверо, он забился в угол и приготовился отмахиваться канделябром, как тут из рукава у последнего вистовавшего вылетает карта! Что тут началось… Он гнал их до сэра Кэдогана, не выпуская канделябра из рук. Ругались все пятеро без остановки, и Флитвик клянется, что цензурными там были только предлоги.