Как жаль, как чертовски жаль, что столько лет ушли впустую, растратились по мелочам. Если бы знать, если бы уметь предвидеть, если бы… Он бы все отдал сейчас за день – да что там, за час нормальной жизни. За возможность обнять Нарси – Мерлин, как же ее состарили эти заботы. За разговор с Драко – и к черту династию, пусть живет со своей сумасшедшей, если ему так нравится. За бокал… за глоток бордоского кларета – густо–розового, терпкого, отдающего смородиной. Как много он изменил бы, начни жить сначала… а впрочем, все, наверное, так говорят.
Он задремал. Перед глазами закачались хрустальные шары, запахло елкой, затрещала свечка, и ему приснилось, что он здоров, что Нарси прижимается к нему и плачет и у него на губах ее соленые слезы.
— Девочка моя… – прошептал он и не проснулся.
…входит в обязательный перечень заклинаний первой помощи…
— Вставай.
Над ним, скрестив руки, стоял рослый вороной кентавр. Его черные волосы были заплетены в замысловатые косицы, перевитые цветными ремешками, на груди висел какой‑то – не разглядеть – знак или амулет.
Вожак. Или нет… – снова проснулся в голове редактор. Вождь. М–мерлин, какой материал пропадает…
— Умеешь останавливать кровь?
Драко осторожно кивнул, нащупывая палочку.
— Тогда готовься. Чашу!
– Episkey…
– Episkey…
– Episkey…
– Episkey…
– Episkey…
– Episkey…
Геронт прижимал к пузу бронзовую чашу. К чаше вереницей подходили кентавры, проводили рукой по острому краю, ждали, пока внутрь стекут три капли, и шли дальше, к нему. Он проводил палочкой по ране, произнося кровоостанавливающее заклятье: снова, снова и снова. Воины, женщины, дети на тонких неуклюжих ногах, снова воины – и каждый смотрел на него пристально, и этому не было конца. Последним подошел рыжий юнец – один из двоих, встретивших его. Посмотрел, оскалился, хотел что‑то сказать – но оглянулся на вождя и промолчал.
— Возьмите у него сосуд, – приказал Геронт.
Драко зашарил по карманам, вынул колбу, торопливо увеличил.
— И жезл.
Рыжий молча сдавил ему правое запястье и выхватил палочку.
Опустив палочку острым концом в колбу, Геронт ловким движением опустил над ней чашу. Кровь послушно потекла по палочке в узкое горлышко.
Драко не помнил, как закупорил и убрал колбу, не помнил, как его довели до границы аппарационной зоны.
— У тебя все равно ничего не выйдет, – мрачно сказал рыжий страж, его бессменный проводник.
Драко пожал плечами. Ему‑то откуда знать…
— Ты не получишь камень. Он принадлежит лесу.
— Камень? – он первый раз поднял глаза на рыжего.
— Брошенное в лесу принадлежит лесу! – важно произнес рыжий. – А теперь – уходи!