— Если бы она действовала как надо, его б не кидало. Закажите за мой счет.
— Ладно, – вздохнула она. – Не тычь мне свою бумажку, а то я не знаю, что для аконита нужно. Закажу.
— Благодарю вас.
Эван вернулся за стол, раскрыл словарь и засвистел чардаш. Чарли хмыкнул и промолчал.
Нимфадора Тонкс–Люпин и повесть о первой любви
В субботу после завтрака Рем вытащил с верхней полки шкафа увесистый альбом со школьными фотографиями – кажется, единственную вещь, которая перекочевала сюда из его прежнего дома. Выхлопал пыль из потертой плюшевой обложки, фыркнул, перевернул первую страницу с большой парадной фотографией и позвал Тедди. Он тут же примчал и сунул нос в альбом.
— Смотри, это бабушка Энди. Красавица, правда? А это угадаешь кто?
Тедди неуверенно посопел.
— Ну, точно не ты, пап…
— Это дедушка Тед. В честь него…
- … меня назвали, — подхватил Тедди. – Ага. Ну, он тут худющий, вот я и не догадался.
— А я вот он. Смотри‑ка, крестный?
— Нет, это папа крестного, я знаю! – хихикнул Тедди.
Он еще с четверть часа вежливо посидел над папиным альбомом, потом завозился, зашептал Рему на ухо. Рем со смехом сгреб сына в охапку, вышел с ним в гостиную и сунулся в камин.
— Коттедж «Ракушка». Флер, доброе утро! Тут один молодой человек утверждает, что его приглашали в гости играть в каш–каш и есть бонбон – я ничего не перепутал? Отлично. Лови нас.
Вернувшись, Рем снова взял альбом, раскрыл и затих. Тонкс поерзала в кресле пару минут и, бросив на мать неспокойный взгляд, шастнула в комнату.
— Рем, ты чего захандрил?
— Я просто, – улыбнулся он. – Захотелось кое‑что посмотреть.
Тонкс глянула недоверчиво, но улыбка была хорошая, невымученная.
— Решил вспомнить мародерскую юность?
— Угу. Смотри, вот Андромеда на общей фотографии – хорошо вышла, да? А здесь меня найдешь?
Тонкс ткнула в улыбающуюся физиономию в ряду первоклассников, взъерошила седую шевелюру – «У–у-у, зверюга, я тебя в любом виде узнаю» – и повернулась было к двери, но Рем ее окликнул:
— Ты Эвана пригласила?
— Да, ты же просил.
— И что он?
Тонкс остановилась. Действительно, что он? Она еле нашла зельедела, он был то на уроках, то в теплице, то в библиотеке, то был здесь, но вышел минуту назад, и когда она наконец поймала его в коридоре: «Слушайте, Хороший человек, да на вас ловца надо – чистый снитч! Приходите к нам в субботу, Рем просил», – он уставился на нее, будто она его не в гости пригласила, а предложила совершить ночную вылазку в Запретный лес. И молча ушел.
— Придет, – пожала она плечами. – Куда денется.
Смит пришел к чаю – Андромеда как раз принесла свежих, еще теплых булочек из пекарни, что выросла на месте «Кабаньей головы». Теплыми они были, конечно, из‑за чар, но вкус от этого не портился нисколько. Собственно, булочки и спасали застольную беседу, поскольку Смит был по–прежнему молчалив и глаз не поднимал от чашки. Рем, казалось, не замечая этого, увлеченно хвалил Меган Джонс, выпускницу Хаффлпаффа, кстати, но храбрости у нее хватило, чтоб купить и перестроить под пекарню паб, опустевший после смерти хозяина. Старик Аберфорт умер через три года после победы, причем умудрился избежать пристального внимания охотников за сенсациями, просто поразительно, а паб год пустовал и ветшал, поскольку никто не знал, что с ним делать: то ли снести, чтоб не напоминал о прошедшей трагедии, то ли наоборот, музей там устроить. А умница Меган устроила пекарню и снабжает песочными тритончиками Хогвартс, а ее фирменные лимонные пирожные, право слово, лучше всякого музея, в следующий раз обязательно нужно будет купить, верно, Дора?