— Северус… Почитайте мне то стихотворение. Вы знаете…
Он быстро взглянул на нее через плечо:
— То самое?
— То самое, – кивнула Минерва.
Снейп переплел пальцы, потом решительно откинул с лица волосы и поднял взгляд к горизонту.
– Souvenir, souvenir, que me veux‑tu? L'automne
Faisait voler la grive à travers l'air atone,
Et le soleil dardait un rayon monotone
Sur le bois jaunissant où la bise détone…
[1]Его голос смолк, и когда Минерва посмотрела на картину. Снейпа там уже не было. Она улыбнулась, погасила свечи и тихо вышла в коридор. Теперь все будет хорошо, теперь он поднимется в кабинет, там его уже ждет Альбус с чаем и лимонными дольками.
— Угощение или трюк, мадам директор! – раздался противный голос над головой.
Минерва укоризненно посмотрела вверх.
— Пивз, ну хоть ты‑то сегодня меня не трогай!
Пивз с хохотом помчался в Большой зал.
Souvenir, souvenir, que me veux‑tu? L'automne
Faisait voler la grive à travers l'air atone,
Et le soleil dardait un rayon monotone
Sur le bois jaunissant où la bise détone…
Nous étions seul à seule et marchions en rêvant,
Elle et moi, les cheveux et la pensée au vent.
Soudain, tournant vers moi son regard émouvant
“Quel fut ton plus beau jour?” fit sa voix d'or vivant,
Sa voix douce et sonore, au frais timbre angélique.
Un sourire discret lui donna la réplique,
Et je baisai sa main blanche, dévotement.
– Ah! les premières fleurs, qu'elles sont parfumées !
Et qu'il bruit avec un murmure charmant
Le premier oui qui sort de lèvres bien‑aimées!
Зачем ты вновь меня томишь, воспоминанье?
Осенний день хранил печальное молчанье,
И ворон несся вдаль, и бледное сиянье
Ложилось на леса в их желтом одеянье.
Мы с нею шли вдвоем. Пленили нас мечты.
И были волоса у милой развиты, —
И звонким голосом небесной чистоты
Она спросила вдруг: «Когда был счастлив ты?»
На голос сладостный и взор ее тревожный
Я молча отвечал улыбкой осторожной,
И руку белую смиренно целовал,
— О первые цветы, как вы благоухали!
О голос ангельский, как нежно ты звучал,
Когда уста ее признанье лепетали!
Гарри Поттер и Северус Снейп
Гарри совершенно не представлял, как оживляют портреты, и волновался куда сильнее, чем когда выбирал эскиз. Тогда все было ясно, он сразу увидел портрет, вернее, будущий портрет – настоящего Северуса Снейпа, каким его никто не знал. Разве что Дамблдор… И вот теперь все готово, ничего уже не нужно выбирать, и все же Гарри волновался и рад был, что Джинни, Рон и Гермиона рядом. Их пригласили в Хогвартс, репортер из «Пророка» вертелся рядом, снимал гостей и оба портрета: выполненный по эскизу и стандартный директорский – в тяжелых посеребренных рамах. Потом все затихли, и министерский чиновник повернулся к Гарри: