Разумеется, декларация могла быть проведена в жизнь только при условии завоевания университетом автономии. Это прекрасно понимали делегаты конгресса, поэтому они предложили всем кубинским учебным заведениям включить положения декларации в свои уставы.
Следующий день начался с доклада студентки Гаванского университета Сары Паскуаль «Любовь, больше любви», который был принят с восторгом всеми делегатами. Паскуаль призывала положить в основу отношений между студентами любовь друг к другу, ибо только любовь поможет студентам осуществить их идеалы.
Прошло три дня после открытия конгресса, и всем стало ясно, что делегаты разбились на два противоборствующих политических лагеря: прогрессивный, возглавляемый Хулио Антонио Мельей, и реакционный, состоящий из студентов католических школ, во главе которых стоял Эмилио Нуньес Портуондо. Пока большинство шло за Мельей, но самые трудные битвы были впереди.
18 октября, как только была зачитана резолюция по школам второй ступени, начались сразу же жаркие споры. Студенты резко критиковали организацию учебного процесса в этих школах, взяточничество, профессиональную деградацию. Группа Нуньеса Портуондо пыталась всеми силами сорвать обсуждение вопроса, но подавляющее большинство поддержало резолюцию, обращающую внимание правительства на падение нравственности среди преподавателей школ второй ступени и на необходимость борьбы против этого.
Следующий день еще более обострил отношения между делегатами — принимались резолюции, в которых содержались политические вопросы, отражавшие интересы не только студенчества, но и трудящихся масс. Мелья выступил с предложениями созвать в будущем конгресс студентов Латинской Америки. При этом он призывал к братскому единению между всеми латиноамериканскими народами, ибо прекрасные результаты такого единения показывает пока что только Советская Россия, которая в этом отношении является исключением среди других содружеств народов. Упоминание России вывело из себя Портуондо, и он потребовал исключить ее из резолюции. Мелья усмехнулся и ответил, что, к сожалению, на Кубе еще плохо представляют себе Советскую Россию, иначе Портуондо так бы не заявил, но если сеньор Портуондо настолько встревожен этими словами, то он их снимает, дабы он и его друзья не переволновались. Затем резолюция была принята.
Если в первые три-четыре дня возникающие расхождения можно было объяснить молодостью и горячностью делегатов, то теперь, когда была пройдена половина пути, ни для кого не оставалось секретом, что конгресс стал ареной политической борьбы, которую мало кто ожидал, кроме, пожалуй, Мельи и самых близких ему единомышленников.