А перед старухами рядком выстроилась берёзовская мелкота, пацанва разновозрастная, но тоже важность момента понимает, стоит, носами шмыгает, глазёнками в разные стороны постреливает, наблюдает, как берёзовский гармонист Колюха Жекан на коленке инструмент свой во всю яркость цветастых мехов разворачивает. А перед гармонистом уже девчата хоровод завели, подруги Татьяны пляшут, так, что грязь летит в разные стороны и туфли белые чернотой отдают. Но девкам горя мало:
Скоро праздник Троица,
Всё травой покроется,
Скоро миленький придёт –
Сердечко успокоится.
Это Люба Викентьева частушки поёт. Нравится Мишке Люба, только вряд ли об этом кто догадывается. Мишка и от себя думку эту прочь отпугивает, не чета ему Люба, высокая, стройная, брови чёрные вразлёт. А самое страшное – живёт семья Викентьевых зажиточно, не в пример Мишке с его хоть и стройной, годами не сломленной, бабкой. А может быть, это только кажется Мишке? Что он, в поле обсевок ржи? На себя Мишка в зеркало смотрит и никаких больших изъянов не находит – в плечах широк, волосы волнистые, с пробором. Разве единственный порок его – росточком маловат, да как говорят, велика тюрьма, да кто ж ею рад.
Сейчас вокруг Любы ужом извивается в пляске Иван Зимарев, Мишкин одногодок, весельчак и балагур берёзовский. Он гулко хлопает в ладоши, бьёт себя по коленям, бокам, в присядку скачет по кругу, изгибая носки сапог, частит скороговоркой:
Ах, сад-виноград,
Дубовая роща,
Ах, кто же виноват,
Жена или тёща?
Виновата Лизка,
Что сидела близко…
Иван лукаво глядит на Любку, подмигивает ей и ещё яростнее обхлёстывает себя ладонями.
Пляшут девчата огневой пляской, земля словно дышит под их бойкими ногами, и у Мишки желание появилось снимок первый сделать, чтоб потом Володьке на память подарить. Но только и успел Мишка два раза щёлкнуть, как на пороге Данила Степанович появился, ладонь к глазам поднёс и, узнав в толпе Мишку, заспешил к нему.
Он Кириллова за руку взял, в дом мимо разнаряженных гостей повёл, выговаривая по дороге:
– Что ты, дорогой Миша, опаздываешь? А? Мы уже волноваться начали…
Мишка протиснулся к крыльцу, сказал торопливо:
– Рабочий день у меня сегодня, дядя Данила! И так часа на два пораньше отпросился. Да дорога известная – быстро не расскачешься.
Данила Степанович через тёмные сени провёл Мишку, втолкнул впереди себя в дом. А в доме – дым коромыслом. В большой горнице пять столов сдвинуто, и за ними разнаряженные гости, а на самом почётном месте – Володька с Татьяной сидят. На Татьяну глянул Мишка – ей-богу, глаз отвести нельзя. Он её давно знает, Таньку, с девчоночьих лет, вместе в одни игры играли, конопатой её дразнил. А тут на тебе – сегодня и конопушек незаметно, в белом платье сидит, как сказочная королева, рыжими кудряшками сверкает. И Володя – настоящий жених, в чёрном костюме, необычной белизны рубашке, с галстуком, губы чуть приоткрыты от смущения, белый ряд зубов высвечивается.