Но когда мы вышли на тропинку, Алуа сказал, что он боится заглядывать в окно. Тогда я сказала: «Ты просто глупый. А я пойду, потому что я ничего не боюсь». Я не думала ни о чем плохом. Когда я заглянула в комнату, там было очень темно, но потом я увидела Франциску и моего дядю, который лежал на ней.
- Так.
- Я быстро отскочила от окна и прижалась к стене, и вот тогда мне стало трудно дышать. С тех пор это стало повторяться. Я лишилась чувств. Глаза закрылись, а в голове колотилось и гудело.
- И вы рассказали об этом своей тете в этот же день?
- Нет, я ей ничего не сказала.
- Но чего же вы испугались, когда нашли их вместе? Вы что-нибудь поняли из этого?
- Нет. Тогда я ничего не поняла. Мне было только шестнадцать лет. Не знаю, что меня так испугало.
- Фройляйн Катарина, если бы вы сейчас смогли припомнить, что у вас промелькнуло в голове в тот момент, когда с вами приключился первый приступ, и что вы подумали об этом, это вам поможет.
- Да, если бы я могла. Но я была так напугана, что все забыла.
(В переводе на язык нашего «предварительного общения» это означает: аффект создал гипноидное состояние, продукты которого остались в сознании «Я», лишенными каких-либо ассоциативных связей.)
- Скажите мне, Катарина, та голова, которая вам является тогда, когда вам трудно дышать, - голова Франциски, j как вы увидели ее в тот момент?
- Нет, нет, ее голова не выглядела так страшно. Это голова мужчины.
- Тогда, может быть, это голова вашего дяди?
- Но я ведь даже не рассмотрела тогда его лица. В комнате было слишком темно, да и почему у него должно было быть такое страшное лицо?
- Вы правы. (Похоже, ниточка оборвалась. Но, может быть, продолжение рассказа поможет вновь обрести ее.) И что же случилось потом?
- Наверное, они услышали шум. Через некоторое время они вышли. Я все время чувствовала себя очень плохо. Я просто не могла не думать об этом. Через два дня было воскресенье, у меня было много дел, и я целый день работала, а в понедельник с утра у меня снова начала кружиться голова, меня тошнило, и я осталась в постели. Целых три дня у меня не проходила рвота.
Мы часто сравнивали симптоматологию истерии с истолкованием картины, которую мы начинаем понимать только тогда, когда находим некоторые моменты, относящиеся к двум языкам. В соответствии с такой азбукой рвота означает отравление. Поэтому я спросил ее:
- Мне кажется, что вы почувствовали отвращение, когда заглянули в окно, раз через три дня у вас началась рвота.
- Да, конечно, я чувствовала отвращение, - сказала она задумчиво. - Но к чему?