— Как это? — спросил Блум.
— Вы знаете, после нашего прослушивания… — Садовски покачал головой. — Я хочу сказать, что кому тогда могло прийти в голову, что из всего того хоть что-нибудь выйдет?..
Прослушивание было для них полным провалом.
Вполне возможно, что голос Викки и годился для того, чтобы ублажать непритязательные аудитории пьяниц, для которых она и выступала одно время в салунах Арканзаса, но теперь же они имели дело с солидным и передовым миром звукозаписи и здесь для Викки наступали тяжелые времена, потому что — даже после усиления — ее было нелегко расслышать на фоне ведущей гитары Гамильтона, звучных аккордов бас-гитары и собственно грохота, производимого самим Садовски. На счастье Викки, продюсер студии «Ригэл» проходил мимо них как раз в то время, как она и тогда еще безымянная группа завершали свой второй отрывок. Стоя за стеклом, он слушал и смотрел. И все что ему довелось услышать тогда — по собственному признанию Садовски — было, откровенно сказать, просто ужасно, но вот глазам его предстало довольно примечательно зрелище. А увидел он то, что еще раньше уже довелось увидеть Кенигу: девятнадцатилетняя Виктория Миллер, высокая и длинноногая, с черными, как безлунная ночь, волосами и глазами цвета антрацита, и рядом — трое аккомпанировавших ей тоже довольно симпатичных молодых людей, которые волею судеб все оказались ниже ее ростом, да к тому же еще все трое были блондинами.
В музыкальном бизнесе, по крайней мере так объяснил нам это Садовски, «продюсер» на деле сочетает в себе аранжировщика, дирижера и режиссера, если монтаж записанного произведения вообще может быть сравним в какой-то степени со съемками фильма или постановкой спектакля. У Кенига на студии работал продюсером юный еще тогда Эдди Маршалл — урожденный не то Марчиано, не то Мариани, а может быть Мастрояни или Мариэлли, Садовски уже просто не помнил этого — итальянец по происхождению, родившийся в Лос-Анджелесе, прокладывающий себе путь к вершинам музыкального бизнеса, принимаясь за работу, которая по его собственному убеждению была «недостойна его подлинных талантов», что он имел обыкновение ставить в упрек группе. В Викки и троих аккомпанировавших ей юнцах, он сумел разглядеть визуальное ядро еще одной из тех сенсаций, которые могут случаться только в рок-бизнесе — если только из них удается сделать зрелище. Кранц и Садовски играли гораздо лучше, чем их девятнадцатилетний лидер-гитарист, с которым Викки и ее отца свела судьба в Нэшвилле, и который, как и большинство своих сверстников выучил лишь три основных аккорда, а потом накупил наверное не меньше чем на тысячу долларов многочисленных усилителей и динамиков, чтобы его «группа» могла репетировать. Но в конце концов и он был не безнадежен. Голубоглазый красавец-блондин, обладающий к тому же еще очаровательной улыбкой, Джеф Гамильтон все же тоже впоследствии станет играть, а друзья ему в этом помогут, да и к тому же он как нельзя лучше подходил к тем двум светловолосым музыкантам, из которых Эдди рассчитывал сделать группу для будущих выступлений Викки. Название «Уит»