Испанец сел рядом с. ней и внимательно оглядел. Казалось, в комнате витал дух чувственного наслаждения. Глаза женщины потемнели от его взгляда. Неужели он чувствует то же, что и она? Его губы потянулись к груди Джуди и впились в напряженные соски. Он застонал.
— Я так сильно хочу тебя, что мне даже больно.
Она задрожала в ответ, позволяя ему наслаждаться прикосновением к прохладной шелковистой коже.
— Я никогда не чувствовал ничего подобного, — прошептал Марчелло. — Тогда, когда ты стояла на балконе и смотрела на меня, я едва смог сдержать желание.
Едва слышный вздох вырвался из груди Джуди.
— Я почувствовала то же самое, — призналась она. Было величайшим облегчением сказать это вслух.
— Я хочу обладать тобой, дорогая. Я мечтаю об этом с первого дня. Это сводит меня с ума. — Он поднял голову, и женщина увидела его глаза, в которых читалось безумное желание. Его лицо было напряжено, зубы стиснуты. Влюбленные смотрели друг на друга, и Джуди чувствовала неистовую потребность отдать себя этому человеку целиком.
Неизвестно, кто пошевелился первым, но они прильнули друг к другу со страстью, способной довести до безумия. Вся дрожа, она упала на кровать, увлекая его за собой. Их тела сплелись. Марчелло двигался меж ее раскинутых бедер так, словно делал это в первый и последний раз. Джуди обвила его руками и ногами, прижимая все сильнее и сильнее.
Внезапно она вспомнила утро своего сорокового дня рождения, а точнее — свой сон, в котором Джон превратился в безликого незнакомца во время акта их любви. Теперь тот сон стал реальностью. И у незнакомца было прекрасное лицо. Может быть, сон был вещим, подтверждающим, что она жива? Что она — настоящая женщина, нуждающаяся в любви?
Да, пора прекратить жить прошлым. Подсознание в том сне подсказывало Джуди: она должна найти себе другого мужчину. Ведь секс ей необходим так же, как вода, сон, солнце. После смерти мужа она отказывалась это признавать, потому и сопротивлялась так упорно. Но влечение к едва знакомому мужчине не было просто похотью, оно рождалось где-то в глубине ее существа. Это желание быть любимой — самая обыкновенная человеческая потребность.
— Не отвергай меня, — моляще пробормотал Марчелло, опуская лицо меж ее грудей. — Не думай о нем, черт возьми! Неужели ты не понимаешь, что я ревную? Каждое упоминание о нем приносит мне невыносимую боль.
Джуди замерла, пораженная его словами.
— Милый мой! Прости меня! — произнесла потрясенная женщина. Она даже не подозревала, что испанец может ревновать ее к мертвому мужу, так увлеклась своими мыслями и проблемами, что ни разу не попыталась посмотреть на эту ситуацию глазами Марчелло. — Я не думала…