— Не спалось, да? — участливо спросил Руди.
Мальчик молча качнул головой.
— У тебя, наверное, куча вопросов. Что ждет впереди, какое у тебя будущее.
В ответ — равнодушное пожатие плеч.
— Сигом?
— Это не мое имя.
— Извини. Предпочитаешь, чтобы я звал тебя Восемьдесят Вторым? Ты только скажи. Как скажешь, так и буду тебя звать.
— Тот парень, Джо, звал меня Малым.
— Тебе так больше нравится? Хочешь, чтобы все здесь тебя так звали?
Опять пожатие плеч.
— Ты просто скажи, как бы тебе хотелось.
Мальчик медленно повернул голову и посмотрел на Руди изучающим взглядом. Пригожий паренек, только глаза в данный момент какие-то холодные, как у рептилии. Потемневшая радужная оболочка придавала им странную не то остекленелость, не то зеркальность.
— А тебе-то что с того? — спросил мальчик.
— Мне? Мне не все равно. Ты подросток, а Джо сказал, что ты прошел через аховую ситуацию.
— Аховую! — язвительно хмыкнул мальчик.
— Ты предпочитаешь какое-то другое слово?
— Я не знаю, мистер, что это за слово.
— И еще мне не все равно, потому что ты хороший человек, — сказал Руди.
— Ты-то откуда знаешь? — Тон у мальчика был язвительным, словно Руди был в чем-то перед ним виноват.
— Ты пошел на огромный риск, чтобы предупредить нас о Волне вымирания.
— Откуда ты знаешь — может, это я просто из желания самому спастись?
— Ой ли? Так рисковать, выслать те два видео и карту — и все лишь затем, чтобы спастись самому? Ты решился на это, чтобы помочь другим. А это очень отважный поступок.
— Да ну.
— А то и героический.
— Скажешь тоже.
— Да, скажу, — кивнул Руди. — Ты вообще знаешь, что такое отвага?
— Ну, знаю.
— Тогда скажи.
— Ну, говорят, отвага — это когда ты что-то делаешь, даже если боишься. Боишься, а все равно делаешь.
Руди опять кивнул.
— Представляю, как тебе было страшно. Ты, возможно, очень боялся, но все равно выслал нам ту информацию.
Мальчик промолчал.
— Зачем ты это сделал?
— Вопрос какой-то дурацкий.
— Почему дурацкий?
— Дурацкий, потому что я должен был это сделать.
— Зачем ты должен был это сделать?
Мальчик молчал. Глаза у него увлажнились.
— Так зачем? — снова спросил Руди.
— Затем.
— Для чего?
— Потому что я боюсь.
— Чего боишься?
На глаза мальчика навернулись слезы, он снова насупленно отвернулся и долго сидел, уставясь на свое отражение. Неяркий свет отбрасывал на ту сторону комнаты тени. От этого отражение мальчика несколько искажалось, делая его старше, будто зеркало было неким окном, через которое он различал свое будущее «я». По его щеке скатилась слеза.
— Я боюсь попасть в ад, — наконец вымолвил мальчик.
Руди помолчал.