Чертог мифов.
Вторник, 31 августа, 2.22.
Остаток времени на Часах вымирания:
33 часа 38 минут (время местное).
Геката с Парисом растерянно стояли в окружении созданных ими чудес, чувствуя, что мир вытянули у них из-под ног, будто коврик.
— Менгеле? — прошептал Парис. — Я не… — Он покачал головой, не закончив фразу.
— Что, все еще не усвоил? — блеснув глазами, спросил Сайрус. — Все, что я ни делал, было направлено к одной цели: очистить мир от скверны. Завтра я запущу кодовую команду агентам по всему миру. Одни займутся раздачей бутилированной воды, другие выпустят в водохранилища патогены, третьи запустят компьютерные вирусы, которые разбомбят Центр контроля заболеваний и другие организации. Одним движением запустится процесс, который уже не остановить. Ничто не остановит патогены, внедренные в гнездилища посконных народов.
— Посконных народов, — машинально повторила Геката. Она была как будто не в себе, глаза остекленели.
— А… з-зачем? — чуть запнувшись, произнес Парис. — Зачем такое… делать?
— Чтоб завершить работу, которую начали вот уж больше полувека назад мы с Отто. Так моего товарища звали в детстве дворовые мальчуганы. Настоящее же, исконное его имя — Эдуард Вирц. Главврач всего лагеря. Бывший мой начальник. Да, Отто? — Сайрус хохотнул.
— Ну, это только тогда, — заскромничал австриец. — Ваш отец был и остается истинным бриллиантом, столь же сияющим и твердым. Когда он еще молодым шарфюрером прибыл в лагерь, я уже тогда оказался покорен его видением, его глубиной. Дни у нас проходили в работе над заключенными, а вечерами мы засиживались допоздна, суммируя свои исследования, — все время на подъеме, все время в радостном волнении оттого, какое направление все это обретает и какие возможности нам открываются. Мы осуществляли работу, которой суждено было воплотить живую мечту евгеники. Но и тогда мы понимали, что имеющиеся у нас в распоряжении научные методы неадекватны нашим задачам. А потому мы планировали. Мы собрали группу ученых и единомышленников, которые должны были продолжить дело, идущее куда дальше, чем задумывал фюрер, когда начинал войну. В том, что Германия войну неминуемо проиграет, мы с вашим отцом не сомневались с самого начала. Но не в том дело. Наш план нового миропорядка простирался куда дальше, чем амбиции одной отдельно взятой нации.
— И мы знали, что делать, — перехватил нить повествования Сайрус. — Мы наняли шпионов, чтобы держать под колпаком всех, кто делает работу, так или иначе способствующую нашему делу. Не одних лишь немцев, а и русских, и американцев. И даже евреев. Всех, кто осуществляет прогрессивные исследования. Когда ход войны стал складываться не в нашу пользу, наш друг Генрих Хекель тайно вывез материалы всех исследований из страны. К сожалению, впоследствии он перенес несколько инфарктов и инсульт, так что не сумел передать нам, где именно хранится тот архив. Но и тогда мы не дрогнули, не остановились. Мы создали «Конклав» — законспирированную сеть из ученых, шпионов и наемных убийц; такую, какой не видел мир. Даже и сегодня щупальца нашего славного спрута проникают в каждую страну, в состав каждого правительства. Взять вашего патрона, Сандерленда… Его брат — член «Конклава». В членах состоит и тот, кого вы зовете Гансом Брукером, — егерь по найму для ваших охот. Брукер — продукт нашей программы клонирования, наряду со многими другими, разделяющими уникальный, нажитый подкоркой опыт.