— Да у меня от этой пукалки и шкура не почешется, — осклабился Тонтон.
Лицо Ведера было совершенно бесстрастно.
— Проверить можно очень просто.
Сайрус хохотнул.
— Конрад, вали любого, кто двинется.
Берсерк пришипился. Парис, повинуясь, осторожно вынул свой дротиковый пистоль и кинул его в прудик, по которому сиротливо плавало тело задушенного морского змея.
— Отец, чего ты от нас хочешь? — спросила Геката, игнорируя и наведенный на нее ствол, и приказ избавиться от оружия. — Зачем сюда вот так явился? К чему все эти рассказы, да еще сейчас? Зачем выплескивать на нас ванну, вместо того чтобы мы сами в нее окунулись?
— Правильные вопросы задаешь, куколка моя. — Сайрус одобрительно кивнул. — Парису и ума бы на них не хватило. А все просто, Геката. Перед вами выбор. Сейчас будет запущена Волна вымирания. — Он аккуратно выпростал из-под рубашки похожее на большую флешку устройство на шелковом шнурке. — Вот эта штуковина по нажатию соответствующих клавиш в секунду разошлет коды, которые запустят необратимые процессы. В результате уцелеют лишь сильные. Разумеется, ты белая, и на тебя не подействуют те патогены и генетические болезни, которые мы выпустим наружу. Но пройдет некоторое время, и, как я сказал, разразится глобальная война. Опять же, выживут лишь те, кто достоин жизни, то есть сильнейшие. Мы выживем. Если ты к нам присоединишься — по своей, заметь, воле, — то сможешь разделить все блага нашей опеки, и вместе, одной Семьей, мы возвестим наступление Нового Порядка.
— Ты хочешь, чтобы я примкнула к вам? — переспросила Геката отстраненно.
— Да вы, мать вашу, рехнулись! — гнул свое Парис. — Стоите здесь и рассказываете, что запустили эпидемию СПИДа, да еще этим и бахвалитесь? А теперь еще заявляете, что хотите извести четыре пятых населения земного шара?
— Скорее шесть седьмых, — педантично поправил Отто.
— Боже, боже правый! Хоть бы кто меня ущипнул! Да вы же мир разрушите!
— Ничего мы такого не разрушим. Мы его лишь переустроим.
Парис в сердцах плюнул Сайрусу под ноги.
Ненавижу тебя, — холодно выговорил он. — Ненавижу себя за то, что в жилах у меня твоя кровь. Ненавижу…
— Заткнись, Парис.
Все повернулись. Эти слова произнесла Геката.
В синих ее глазах зажигались и таяли золотистые искорки.
— Ты… ты что…
— Я сказала, заткнись. Отец прав. Если скажешь хоть слово, ты ославишься. Смутишь Семью.
Парис шагнул к ней, указывая при этом на Сайруса.
— Ты что, тоже умом тронулась? Повелась на это дерьмо? Действительно думаешь примкнуть к этому вурдалаку, этому…
Геката саданула его по лицу. Нет-нет, это не была пощечина — удар настолько жесткий и резкий, что брата крутануло на месте, челюсть вывернуло, а выбитыми зубами расквасило губы. Покачнувшись, Парис рухнул на колени, из разбитого рта хлынула кровь. Глаза закатились, обнажив белки, и он завалился на траву.