В этой комнате окон не было, и сюда не проникал ни один лучик света. Льву пришлось оставить дверь открытой, чтобы разглядеть хоть что-то. Он увидел, что здесь стоят две кровати, между которыми оставалась узкая щель. Их не разделяла даже грязная простыня. На одной кровати спали двое детей. На другой лежала пожилая пара. Он подошел ближе. Это были его родители, они крепко прижимались друг к другу на односпальной кровати. Лев выпрямился, обернулся к Раисе и прошептал:
— Закрой дверь.
Лев на ощупь стал пробираться в полной темноте вдоль кровати, пока не присел на пол возле своих родителей. Он вслушивался в их сонное дыхание, радуясь тому, что здесь темно. Он плакал. Комната, в которой они жили сейчас, была меньше ванной в их прежней квартире. У них не осталось личного пространства, и они не могли даже уединиться. Их отправили сюда умирать, подвергнув изощренному унижению, пока их сын погибал в ссылке.
Он осторожно закрыл им рты ладонями и почувствовал, как они просыпаются, напряженные и испуганные. Чтобы удержать от ненужных возгласов, он прошептал:
— Это я, Лев. Не шумите.
Они расслабились. Лев убрал руки, которыми зажимал им рты, и почувствовал, как они сели на постели. Лев ощутил руки матери на своем лице. Ничего не видя в темноте, она отыскала его. Пальцы ее замерли, когда она почувствовал его слезы. Он расслышал ее голос, прозвучавший едва слышным шепотом:
— Лев…
Рука отца присоединилась к материнской руке. Лев прижал их к своему лицу. Он поклялся беречь их и защищать и не сдержал слова. У него хватило сил лишь прошептать:
— Простите меня…
Его отец ответил:
— Тебе не за что просить прощения. Если бы не ты, мы прожили бы в таких условиях всю жизнь.
Мать перебила его. Очевидно, ей о многом хотелось расспросить сына.
— Мы думали, что ты погиб. Нам сказали, что вас обоих арестовали.
— Вас обманули. Нас сослали на поселение в Вольск. Меня понизили в должности, а не арестовали. Теперь я работаю в милиции. Я много писал, надеясь, что мои письма перешлют вам, но, очевидно, их перехватывали и уничтожали.
Дети на соседней постели зашевелились, и кровать пронзительно заскрипела. Все мгновенно замолчали. Лев выжидал, пока вновь не услышал ровное, спокойное детское дыхание.
— Раиса пришла со мной.
Он направил их руки к ней. Они обнялись, все вчетвером. Его мать спросила:
— Ребенок?
— Нет.
Лев поспешно добавил, не желая омрачать встречу:
— Выкидыш.
Раиса заговорила вновь, и голос ее дрогнул от сдерживаемых чувств:
— Простите меня.
— Ты ни в чем не виновата.
Анна продолжила расспросы:
— Вы надолго в Москву? Мы сможем увидеться завтра?