— Что-то я не пойму: ты сожалеешь или злишься?
— Что?.. — едва слышно пролепетала Брук, чувствуя, как спазм сдавил горло. Весь ее воинственный настрой как ветром сдуло.
Дэн посмотрел на нее в упор, и сердце Брук гулко бухнуло, остановилось и упало куда-то.
— Тебе и вправду интересно, как это могло бы у нас получиться? — глухо спросил Дэн, принимаясь разглядывать ее губы.
— Вот еще! — Брук попыталась одновременно сделать вдох и возмущенно фыркнуть.
К сожалению, ни то, ни другое у нее не получилось, а Дэн, как назло, продолжал смотреть на ее губы таким взглядом, что они начали зудеть, кожа покрылась мурашками, а в животе что-то вздрагивало. А потом что-то неуловимо изменилось, словно внутри Дэна сработало какое-то реле, и он снова стал холодным и равнодушным. Это было почти то же самое, как срабатывает реле холодильника и начинает работать морозильник!
От разочарования Брук едва не взвыла. Момент был самый что ни на есть захватывающий, и от неясных и томных предчувствий у нее едва волосы на затылке не зашевелились. И вот, выходит, все зря?!
И тут же она все окончательно испортила, произнеся совершенно фальшивым голосом:
— К тому же у тебя есть подруга…
— Я тебе сто раз говорил, что Надя мне вовсе не подруга, — равнодушным тоном, по исполнению которого он был самый настоящий виртуоз, сказал Дэн. — Мы просто встречаемся иногда.
Кретин! Бесчувственное бревно! Неотесанный чурбан, находящий удовольствие в том, чтобы издеваться над ней!
Брук бросила на Дэна неприязненный взгляд. Брови Дэна приподнялись, словно ему были неизвестны причины.
— Что?
— Ничего… Не обращай внимания…
И вдруг Брук подумала: не потому ли он стал так задерживаться, что с Надей решал свои проблемы? Брук сначала похолодела, а потом так разозлилась, что в глазах потемнело. И эта злость была очень похожа на ревность! Нет, это и была ревность!
Не может быть, он не может так поступить! — силилась уверить себя она, но эта жалкая попытка позорно провалилась. Брук взглянула на Дэна.
— Хочешь есть?
— Да, пожалуй.
Брук поставила разогревать ужин в микроволновую печь.
— Было бы чудесно, если бы ты предупреждал, во сколько намереваешься прийти. Разогретая пища не только хуже по качеству, но и не слишком полезна, — сварливо сказала Брук, ставя перед ним тарелку.
— Все замечательно, — заверил он ее. — Ты прекрасно готовишь. Кто тебя научил, мама?
— Нет, моя мать не из тех женщин, кто проводит время на кухне, — зачем-то ответила Брук.
— А из каких она женщин?
— Из тех, что слона на скаку остановит и в лабиринт Минотавра без карты войдет… — рассеянно ответила она старой шуткой, придуманной Глорией.