Поняв наконец, что все попытки забыться в новой любви бесполезны и она не может вырвать Алена из сердца, Марина нашла себе вечного поклонника, который согласился смиренно ждать.
И вдруг, после стольких лет, она опять видит Алена. Наяву, а не во сне. Вот он сидит рядом с ней в полупустом зале, и она может протянуть руку и дотронуться до него.
Но Ален корректен и неприступен. Задает какие-то незначительные вопросы. Рассматривает ее лицо.
— Я, наверное, здорово изменилась? Постарела? — с волнением спрашивает Марина.
— Нет, нет, ты, как всегда, безупречна и прекрасна.
— Нефертити?
Он внимательно посмотрел ей в глаза и мягко улыбнулся.
Сколько раз она представляла в мечтах эту встречу. Мысленно проигрывала, как она ему все расскажет, что любила только его и ждала. Столько лет. А он, ее единственный, родной и любимый, поймет и простит. Но опять… новые обстоятельства, проблемы, Катя… И какой-то чужой, совсем не ее голос напряженно произносит:
— Как хорошо, что я тебя встретила.
Будто не было этих долгих восемнадцати лет, и, словно расставшись на прошлой неделе, они случайно столкнулись друг с другом в вагоне метро.
— Мне нужно с тобой поговорить… — Голос опять не слушается ее.
— Мне тоже, — отвечает Ален. — Но почему так серьезно и печально? — Он улыбается одними глазами, как прежде. И стена рушится. Его взгляд теплеет, и Ален протягивает Марине такую знакомую и такую теплую руку.
Но женщина еще не верит в свое счастье. Вопрос, который вертится в голове, и страх перед ответом не дают расслабиться. Еле слышно Марина выдавливает:
— Ты женат?
— Был… неудачно, сейчас я один, — нахмурившись и отметая неприятные воспоминания, коротко промолвил Ален. И тут же в своей обычной полушутливой манере добавляет: — К тому же я ждал тебя, поскольку был уверен: ты вернешься ко мне.
Все вдруг поплыло перед ней, и слезы, слезы горя и счастья одновременно, неудержимо покатились из глаз.
— Мари, с тобой все в порядке? Ты плачешь? — протягивая носовой платок, встревоженно спрашивает он.
Она утыкается ему в сорочку, вдыхая знакомый запах, и плачет, плачет навзрыд, а он обнимает и успокаивает ее.
— Перестань, не расстраивайся. Все будет хорошо. Ну, вытри глаза. Посмотри на меня. Я тебя, как прежде, люблю.
— Ты… ты, — захлебываясь в рыданиях, шепчет Марина, — не должен меня любить, потому что ничего не знаешь про меня.
— Но ведь ты мне все расскажешь? Правда?
— Пра-вда, — прорыдала Марина, — правда то, что у нас есть дочь!