«Не будешь есть кашу, придет за ней леший. Кашу съест, а потом и тебя с ней заодно».
Мороз пробрал меня от одного этого воспоминания, и с самыми грязными ругательствами в адрес каши, лешего, бабушки и авторов книг о детском питании я побежал прочь от этой сырой, трухлявой, ненасытной мерзости.
Долго бежать не пришлось — впереди появилась какая–то тень, в которой можно было узнать спину того самого лешего. Я бежал по кругу!
- Соусейсеки! Вытащи меня отсюда! Где я, черт подери?!
- Ты в моем Н–поле.
Голос шел со всех сторон сразу, и гулкое эхо разнеслось по галерее. Леший тоже услышал меня и уже успел подойти довольно близко.
- Откуда здесь эта дрянь, Соусейсеки? Выпусти меня!
- Он жил в тебе очень давно, я лишь выпустила его наружу.
- И что мне с ним делать? Он же меня сожрет!
- Так не дай ему это сделать.
- Чтоб тебе треснуть, мер..
Тяжелый удар выбил воздух у меня из легких, сбил с ног и швырнул на пол. Леший был быстрее, чем казался. Я едва успел подняться на четвереньки, как снова оказался на полу, а в груди словно разорвалась граната. «Он же забьет меня» — мелькнула мысль, и крик ужаса заметался над невидимым потолком.
Леший занес лапу для следующего удара, но я успел откатиться. Во рту был соленый привкус крови, кружилась голова. От очередного удара я спрятался за колонной и осколки камня оцарапали мне лицо. Думать, думать, думать. Как же, подумаешь тут, когда за тобой охотится пень–переросток!
Идея пришла довольно быстро. Метнувшись в сторону от загребущей лапы, я сдернул со стены неожиданно легко поддавшийся штандарт и накинул его на лешего, когда тот заглянул за колонну. У пенька не хватило ума разорвать или снять тряпку, и он вертелся на месте, бестолково размахивая корявыми ручищами.
- И что мне теперь с ним делать?! — крикнул я в темноту.
- Убить, что же еще?
- Чем, руками?
- Чем получится, леший–то твой.
- Ребра мне хоть подлатаешь потом?
- Выживи сначала.
Отличный совет, что ни говори. Леший немного успокоился и слепо шарил вокруг, пытаясь ориентироваться на звук. Что ж, можно и руками попробовать, терять уже нечего. Подкрадываясь к лешему, я даже успел удивиться, что боли–то почти нет.
Была — не была! И, хорошенько размахнувшись, я от души врезал лешему по спине.
Эффект был несколько неожиданным. Вместо ожидаемого удара по дереву рука глубоко провалилась в трухлявое нутро, и пока я выпутывался из корней, леший столкнул меня на пол и прижал к стене. Отвратительное лицо приблизилось ко мне.
- Кто не хотел есть кашу? — скверным старушечьим голосом спросил нечистый и широко открыл пасть с гнилыми пеньками зубов.