- Мастер?
- Да, я слегка приоделся, по случаю выхода в свет.
- Ты выглядишь…внушительно. Возможно, даже пугающе.
- Так и нужно. Наш собеседник должен поверить в мое могущество, чтобы не принять потом сон за сон.
- Скажешь же — «сон за сон». И почему это он должен верить в твое могущество, если все дело на мне?
- Люди склонны верить внешним атрибутам силы, поэтому я попробую на этом сыграть.
- Пробуй. Пока что у тебя неплохо получалось.
- Это исключительно из–за хорошей компании. Ладно, пошли. Может, даже удастся закончить все это, не просыпаясь.
Дерево сновидений не могло не впечатлять, и одно дело — видеть его из–за прочной прозрачности скорлупы собственных грез, а другое — плыть в пустоте вдоль титанического ствола, где запросто можно перепутать верх и низ, равно скрывающиеся в тумане. Соусейсеки летела впереди, показывая дорогу, а я старался не отставать.
От основного ствола отходили в стороны толстые и тонкие ветви, на которых иногда светились чьи–то сны, словно фосфоресцирующие сливы из детских сказок.
- Соу, у Дерева ведь есть корни? Где–то было начало?
- Где–то было. Но внизу плещется море — и нам не прорвать его густые воды.
- Море Бессознательного?
- Да. С каждым упавшим плодом оно все выше и выше, и сны мертвых тают в его водах. Вырони что–либо туда — и не вернешь прежним. Я боюсь этого места — оно слишком хаотично, чтобы чувствовать себя в безопасности.
- Ты бывала там?
- Может быть. Некоторые места несут в себе его печать — словно песок и ракушки после наводнения. Оно в каждом из вас — как материал для мыслей, как плоть сна. В какой–то степени из него сейчас состою и я.
- Надеюсь, когда–нибудь я тоже его увижу.
- Ты видел его во снах, пока не научился ими управлять. И сейчас море спит в тебе, глубоко, питая солеными водами разум.
- Но я мыслю логично, где же бессознательность?
- Твои мысли — пар ее вод, пресный и теплый. Вряд ли возможно освободиться от них, да и не нужно. Высшая мудрость — держать их в узде, не позволяя выплескиваться в сердце.
- Знаешь, после Либер Кламорис загадки уже не кажутся мне привлекательными.
Мы свернули к одной из ветвей, пронеслись по нескольким развилкам и оказались перед четырьмя снами, один из которых чем–то меня насторожил. В его свечении было нечто неправильное, нездоровое. Рядом засыхала нить пятого, чернеющая и осыпающаяся во внешнюю пустоту.
- Это наш клиент?, — указал я Соу на «порченый» сон.
- Да, он самый. Но не думай, что это признаки комы. Тут нечто другое, с чем я еще не сталкивалась. Надеюсь, это нам не помешает.