…Из-за деревьев несло сыростью и чем-то еще, что сдохло там неделю назад и за эти семь дней наполовину сгнило. Аромат стоял такой, что скрыться от него никакой возможности не представлялось. Да и где скрываться? Товарищ Озолинь огляделся. Вокруг, сколько можно было видеть, тянулось болото и другого более-менее сухого куска земли, чтоб лечь и вытянуть ноги, рядом не было. Ничего тут не было, кроме болотной вони и бесчеловечно красивых цветов в зарослях зеленых веревок и звенящей неизбывной злобой комариной стаи над головой.
Странная страна – Индия. Странная и страшная… Дышать нечем – душно, а уж крокодилы с комарами да змеями… Люди – черные.
Вспомнив о местных жителях, зло ощерился.
Конечно пролетарский интернационализм вещь правильная, только отчего-то тут не всегда выходило так, как полагается в теории. Он поймал себя на крамольной мысли и тут же поправился. Ну, этому-то, конечно, объяснение есть – сколько лет тут англичане эксплуатировали туземцев, морочили им головы.
Надо же, никто из местных крестьян в проводники наниматься не захотел. Никто! И кому отказали? Командиру отряда имени товарища Ригден Джапо! Буддисты, называются… Ну ничего… Сами с усами, справимся. Найдем нужное место. Заложим там город-сад на горе капиталистов всех цветов кожи…
Что говорить – тяжко. Тяжко! Но ведь возможно! Так как для большевиков, вооруженных всепобеждающим учением Ленина-Сталина вообще нет ничего невозможного…
Рядом послышался шлепок. Его товарищ, Фима Бургис, прихватив двумя пальцами, рассматривал здоровенного, в половину воробья, комара. Заметив раздраженный взгляд командира, улыбнулся обезоруживающе и объявил:
– Здешний комар против нашего в большом теле, но по части массовости и свирепости, безусловно, уступает советскому сибирскому гнусу.
Комар оглушенно шевелил лапами, и непонятно было – то ли помирает, то ли собирается с силами. Товарищ Озолинь шутки не принял, отвел глаза, сплюнул в болото. Индия, одним словом…
– Да ты патриот, я смотрю, товарищ Бургис…
Его комары тоже жрали, и он пытался отмахаться от них какой-то веточкой. Не березовой, конечно. Ветка была какая-то чудная – гибкая, как осьминожье щупальце, и сок ее жег пальцы.
– А по мне, что не комар – то кровопийца. А у кровопивцев, как учат товарищи Маркс и Энгельс, национальности не бывает.