С высоты в бинокль можно было разглядеть, как группы атакующих, лавируя между руинами, пересекают внешний обвод обороны лагеря, перебежками вдоль стен продвигаются по улицам, врываются в дома. Видно было и то, как отходят, отстреливаясь, к центру лагеря группы мусульман. Артиллерийская пальба стала заметно реже — каждая сторона опасалась поразить своих. Командир гаубичной батареи, сидевший, покуривая сигарету, под стеной того здания, которое служило ему наблюдательным пунктом, поднялся на ноги, отряхнул пыль со своей камуфляжной формы и сделал знак прекратить огонь. Орудия умолкли. В округе стало значительно тише, и это позволило командиру, не особенно повышая голос, отдать несколько приказаний, мешая, как и прежде, арабские и французские фразы. Артиллеристы принялись оттаскивать с позиции в укрытие ящики с нерасстрелянными снарядами и чистить банниками каналы стволов от нагара. Вокруг орудий громоздились целые вороха стреляных гильз, краска на раскалившихся стволах вздулась волдырями после нескольких часов непрерывной стрельбы. Понаблюдав некоторое время за суетой солдат, наводивших порядок на огневой позиции, командир направился в прикрытый с двух сторон бочками с песком черный дверной проем в цоколе ближайшего дома, служивший, по-видимому, спуском в подвал. Движением руки он позвал за собой нескольких солдат. Через минуту он появился вновь, уже без куртки, в одной майке, с автоматом Калашникова через плечо и с пристегнутым к поясу большим ножом в кожаном чехле с бахромой. Вслед за ним из подвала появились солдаты, тоже с автоматами через плечо, но только системы «узи». Повысив голос, командир распорядился продолжать в свое отсутствие приводить в порядок орудия и объяснил, что в скором времени должны подойти вызванные им тягачи, которые отбуксируют батарею на новое место, так как ее могли засечь мусульманские наблюдатели. «Сейчас им не до нас, — произнес он по-арабски, — а там Аллах его знает». Затем командир сделал маленькому отряду стрелков знак следовать за ним, и они двинулись в ту сторону, где скрывались во мгле развалины Телль-Заатара и откуда доносились трескотня пулеметов и автоматов, хлопки гранат и глухое буханье безоткатных орудий.
Корреспондент французского телеканала «Ан-тенн-2» Франсуа Тавернье шарахнулся от близкого минометного разрыва, прижимая к груди камеру.
— Шарль! — позвал он ассистента.
Через минуту тот появился из облака пыли и, пригибаясь, добежал до уцелевшего участка стены разрушенной постройки, под которым сидел Тавернье. Пристроив свой чемоданчик между обломками, он прохрипел, с трудом переводя дыхание: