– Наверное, их столько, сколько на земле людей! – легко согласилась Ксения. – Каждый думает по-своему. Индивидуальность привлекает, а стереотип или шаблон вызывают неприятие. Во всяком случае, у меня.
– Хотелось бы посмотреть ваши работы.
Ксения внимательно взглянула на Филиппа. Он наливал вино в бокал, и его рука дрогнула.
– У меня почти ничего нет… – задумчиво произнесла художница. – Я все продаю. Когда картина написана, я не могу держать ее дома.
– Почему?
– Сама не знаю. Как будто бы внутри что-то просыпается и начинает расти, пока не разрешится тоской или слезами. – Она вздохнула. – Вряд ли вы меня поймете…
Филипп молчал. То, что она сказала, действительно озадачило его.
– Ваши картины вызывают печаль?
– Наверное, только у меня. Но это потом, когда работа закончена. Сначала все по-другому. Начинается какая-то лихорадка, сродни болезни. Стою у мольберта днями и ночами, не ем, не сплю… словно пытаюсь дотянуться до чего-то незабываемо дорогого… а оно ускользает. И наступает опустошение. Полное. Становится так одиноко, как будто на земле больше нет ни одного человека, кроме меня. Вас это удивляет?
– Творческая личность не похожа на других, – уклончиво ответил Филипп. – Вероятно, вы тоньше чувствуете.
– Разве не все люди ощущают мир одинаково?
Филипп пожал плечами. Он был не готов ответить. На самом деле он ни разу не задумывался, кто и как воспринимает этот мир. Одинаково или по-разному? И вообще, важно ли это?
Ксения молчала. Казалось, она не испытывала потребности быть интересной. Ей было безразлично, что подумает о ней Филипп, какое у него останется впечатление от встречи. Она просто размышляла о чем-то своем, пила вино, смотрела, как официанты принимают заказы, разносят посетителям блюда, как входят и выходят люди… созерцала жизнь, творящуюся у нее на глазах, в это самое мгновение.
– А здесь уютно, – заметила она.
Не для того, чтобы заполнить паузу или поддержать беседу. Ей захотелось, вот и все. Наверное, она и в остальном такая же – полностью свободная от условностей.
– Знаете, что мне пришло в голову? – сказал Филипп. – Причем совсем недавно.
– Что?
Она подняла на него свои раскосые, неопределенного цвета глаза. На свету они имели зеленоватый оттенок.
– Большинство людей всю свою жизнь тратят на две вещи. Они запрещают себе что-то, а потом страдают и мучаются от того, что нарушили запреты. Вся их энергия уходит на борьбу с самими собой. И я такой же. Во всяком случае, был… пока не познакомился с вами.
Последнюю фразу Филипп говорить не собирался. Она вылетела непроизвольно, и ему сразу стало неловко.