Она читала на ночь (Солнцева) - страница 8

– Ну, открывай, что ли… – небрежно приказал хозяин, скрывая нетерпение. Кодовый замок поддался без труда, и Вадик вошел первым. В квартире стояли запахи индийских благовоний, которые обожал Андрон; дверь в гостиную оказалась приоткрытой, там работал телевизор.

«Точно, напился и заснул, – подумал об Андроне охранник. – Он какой-то смурной ходил… все о чем-то задумывался. Ну, сейчас шеф ему задаст!»

Вадим, неслышно ступая, подошел к креслу, из-за спинки которого действительно виднелась голова Андрона, и заглянул ему в лицо. Глаза хозяина квартиры, вопреки ожиданиям, были широко открыты и непонимающе глядели на голубой экран. Вадик не сразу понял, что Андрон мертв.

Шахров молча ждал в прихожей, держа руку в кармане с «береттой». Тишина в квартире, нарушаемая шипением телевизора, действовала ему на нервы.

Вадик пантерой метнулся по комнатам, лоджиям, ванной и кухне. Везде было пусто. На окнах стояли решетки. Андрон был осторожен, как старый опытный волк. Что же случилось? Кто-то из своих?

– Ну, что там? – спросил Шахров, когда охранник, растерянно озираясь, подошел к нему.

– Андрона убили. Он там сидит… мертвый.

– Что?!

– Мертвый он, говорю…

– Пошли.

Они подошли к креслу, в котором сидел Андрон, и недоуменно уставились на него. Ни стреляных, ни ножевых ран, ни крови, ни следов удара на трупе видно не было. На первый взгляд, конечно.

– У тебя перчатки есть? – шепотом спросил Шахров.

– А как же.

– Осмотри его.

Вадик натянул перчатки и осторожно, тщательно осмотрел тело. Ран и ушибов действительно не оказалось. Не обнаружилось на теле и следов от укола шприцем.

– Черт! На отравление не похоже… – пробормотал охранник, оборачиваясь к шефу. – Не пойму я чего-то.

– Давно он?

– Кажись, пару часов есть. Коченеть начал.

– От чего наступила смерть?

Егор Иванович знал, что Вадим закончил четыре курса мединститута, пока его не выгнали за драку.

Охранник задумчиво покачал головой.

– Я бы сказал… внезапная остановка сердца. Только ведь Андрон спортом занимался, никогда на здоровье не жаловался.

– Ладно. Идем отсюда. Утром сообщишь в милицию, анонимно. Посмотрим, что скажет эксперт. Не нравится мне все это!

Солнечный луч медленно подбирался к изголовью кровати, пока наконец не разбудил Иллариона Гусарова, писателя, непризнанного гения, которым он себя считал.

– Не мог бы ты, парень, придумать себе псевдоним поскромнее? – говорили ему режиссеры театров и киностудий, куда он приносил свои пьесы и сценарии.

– Это мои настоящие имя и фамилия! – обижался Илларион.

Он писал о молодежи, о ее мечтах, надеждах и разочарованиях, но, похоже, никого эта тема не интересовала. Пьесы и сценарии накапливались на полках в его рабочем кабинете, что, естественно, не улучшало желчный характер драматурга. Ему приходилось подрабатывать критическими статьями о театральных постановках, сюжетами для комиксов, кукольных спектаклей и прочей дребеденью. И вот наконец он нашел человека, согласившегося ставить его пьесы. Этим человеком оказался режиссер авангардного театра Эрнест Яковлевич Козленко, раздражительный и нервный мужчина средних лет, худой, жилистый, в маленьких круглых очках зеленого цвета, обладающий каким-то женским, но чрезвычайно громким голосом.