На секунду их головы почти соприкоснулись, и в лице отца Урос увидел его обычную холодность и отчужденность.
«В то мгновение, как я вырвал у него из рук пиалу с чаем, все рухнуло, — понял Урос. — Он почувствовал, что я стыжусь его поступка, и он никогда не простит этого ни мне, ни себе.»
— Урос, теперь я знаю, что ты пережил, — медленно произнес Турсен, не отрывая от сына взгляда. — И я рад, что ты вернулся. Но теперь ты должен рассказать мне про Мокки. Он ждет моего приговора.
— Ты все о нем знаешь, — ответил Урос
— Что он пытался тебя убить, да. Но почему он хотел это сделать?
Турсен был прав. Урос ничего не сказал о подоплеке дела и о том, что двигало саисом. Случайно ли он забыл об этом поведать или сделал это преднамеренно?
— Мокки хотел получить коня, — пояснил Урос, — вот и все.
И Турсен прикинул: может быть. Бедный саис и такая лошадь… Большие возможности. Но Мокки? Простодушный, верный и лучший из всех саисов в мире. Он вырос у него на глазах.
— Зачем же ему нужно было тебя убивать? — спросил Турсен вновь. — Ему нужно было просто вскочить на Джехола и умчаться прочь.
— Он боялся, что люди немедленно сочтут его за вора, — возразил Урос. — С моей смертью конь принадлежал бы ему по праву. Я продиктовал писарю завещание.
— Ах, вот оно что, — ответил Турсен. — И ты отдал Мокки эту бумагу?
— Нет. Я хранил ее у меня под рубашкой.
— Ах, понятно, — сказал Турсен вновь, — и Мокки это знал?
Урос кивнул.
— И тогда он сразу же попытался тебя убить, чтобы забрать с собой это завещание?
— Нет, — ответил Урос. Он не хотел больше говорить ни слова, но все же добавил. — Низкая кочевница подстрекала его к этому.
— Ага. Но ты сам подобрал ее по дороге, не так ли? Что, она была тебе очень нужна?
— Не мне, — буркнул Урос. — Мокки хотел ее.
— Хватит! — воскликнул Турсен. — Достаточно! Теперь я знаю все!
Турсен положил голову на кулак. Но не для того, чтобы все обдумать, нет. Он старался скрыть бушующую в нем злость. Он стиснул зубы.
«Больница, да… это я понимаю, — проносилось у него в голове, — тут на карту была поставлена его честь… Но вот потом… Потом он просто играл, играл всем, своей душой, жизнью… Он сам выбрал этот страшный путь через горы. Он хитро соблазнил саиса конем, и испортил его душу тоже. А как сообщницу в своем деле он взял себе эту девку, подобрав ее на одной из горных троп».
Турсена задрожал от гнева.
«А я? Я все это время горевал о нем, как последний дурак, мучился и упрекал себя. Каждый день я оплакивал его, боялся, что он погиб. В то время как он — тупой и упрямый, — не понимая, что такое настоящее достоинство, думал только о том, как бы сделать так, чтобы люди забыли о его поражении. Избалованный, хвастливый и жестокий ребенок, которого надо наказать, вот кто он такой!»