Алан вытер лицо полотенцем и услышал стук. Ухмыльнувшись, он подошел к двери. Эта девушка и стучала уверенно и решительно.
— Кто там? — спросил он на всякий случай.
— Обед в номер заказывали? — озорно произнесла она.
Он распахнул дверь.
— Что-то ты долго отсутствовала. Я уже начал скучать. — От его улыбки растаяла бы и каменная статуя.
Она влетела в прихожую, принеся с собой запах острого соуса.
— Тебе пора узнать обо мне самое худшее.
Ну вот, наконец. Теперь он получит в руки самое лучшее лекарство от влюбленности — знание о том неискоренимом пороке, которым она обладает.
— И что же такое ужасное ты хочешь мне сообщить?
Ее взгляд скользнул по его обнаженному торсу, и ее щеки залились румянцем.
Он вовсе не хотел вести себя вызывающе, но то, что она покраснела, давало понять, что его полураздетый вид произвел на нее впечатление.
— Я надену рубашку, — предложил он.
— Да нет, не надо, — слишком быстро возразила она.
— Я как раз собирался набросить на себя что-то, но тут ты постучала…
— Да что ты извиняешься, все нормально. — Она перевела дух. — Я тут подумала, после того как мы перекусим, может, я сделаю тебе массаж?
Кровь быстрее побежала по его жилам.
— Да?
Ее щечки порозовели еще сильнее, но она продолжала смело:
— Твоим шее и плечам просто необходим хороший массаж, а я ведь ходила на курсы, так что я вполне справлюсь.
— Тебе вовсе не нужно меня уговаривать. Я с радостью отдам себя в твои руки.
Он был вне себя от радости, особенно одна часть его тела. И ему пришлось взять себя в руки, чтобы никак не выказать своего возбуждения.
— Хорошо. Но давай сначала поедим.
Один пакет она поставила на пол и начала вытаскивать бутерброды из другого.
Неожиданно он стукнул себя по лбу.
— Да я ведь тебе не дал денег… — проговорил он смущенно.
— Сегодня я тебя угощаю. Здесь у меня один бутерброд с копченой говядиной, а другой — с острым итальянским мясным соусом. Ты можешь выбрать любой или взять половину от обоих.
— Половину от обоих, но я отдам тебе деньги за них. Ведь это я пригласил тебя на обед, не забыла?
— Зачем спорить? Я должна как-то загладить свою вину за опоздание в аэропорт. Кстати, я как раз собиралась сообщить тебе о своем самом большом недостатке.
Она развернула упаковку, разделила оба бутерброда надвое с астрономической точностью и пододвинула ему сверток с его долей.
Когда же она наконец сообщит о своем неискоренимом изъяне? А уж потом он подумает о том, как бы тактично убедить ее позволить ему заплатить за обед.
— Ну и что же в тебе такого ужасного?
Он мог только надеяться, что ее порок будет поистине отвратительным. В ином случае надеяться на сохранение здравомыслия не приходилось.