— Не каждое сердце говорит так четко, как твое. — Снова встревожившись, он забарабанил пальцами по скамейке. — Я показал ей, кто я есть, но, ни слова не сказал о том, что это может для нее значить. Я сделал ее своей любовницей, но не дал ей любви. Познакомил ее со своей семьей, но не рассказал ей о ее семье. Так что да, это беспокоит меня.
— Ты можешь все изменить. Все в твоих руках.
Он кивнул, всматриваясь в ночь.
— Как только она проснется, мы вернемся назад. И я покажу ей то, что скрыто у нее внутри. А на счет остального пока не знаю.
— Не показывай ей лишь обязанности, Лиам, не ограничивайся ответственностью. Покажи ей и радость тоже. — Она поднялась, не отпуская его руки. — Ребенок просыпается. Он будет голоден. Если хочешь, утром я попрощаюсь за тебя с остальными.
— Благодарю. — Он тоже поднялся, притянул ее ближе. — Будь благословенна, кузина.
— Не пропадай надолго. — Она поцеловала его в обе щеки и пошла в дом, но у порога остановилась и оглянулась назад. Он стоял в лунном свете. Один. — Любовь ждет, — прошептала она.
Да, ждет, думал Лиам, проскальзывая в кровать рядом с Роуэн. Здесь, во сне. Будет ли она ждать утром, когда он разбудит в Роуэн все, что так долго спало?
Как принцесса из сказки, подумал он, ждущая поцелуя. Тот факт, что он был кем-то вроде принца, заставил его улыбнуться в темноте.
Он подумал, что судьба наверняка наслаждается такой иронией.
Мысли не давали ему уснуть до самого рассвета. С первыми лучами солнца он накрыл руку Роуэн своей, переплел пальцы и вернул их обратно в Орегон, в ее кровать.
Она что-то пробормотала во сне, перевернулась и снова успокоилась. Лиам поднялся с кровати, и оделся, наблюдая за спящей Роуэн. Потом тихо спустился вниз, чтобы сварить очень крепкий кофе.
Решил, что это может понадобиться им обоим.
Так как Лиам был настроен на ее волну, он сразу понял, что Роуэн проснулась. Он вышел наружу, держа в руке свою кружку с кофе. Она придет к нему, будет задавать вопросы.
Наверху сбитая с толку Роуэн осматривала свою комнату. Неужели ей все это приснилось? Не может быть, потому что воспоминания о прошедшем дне были слишком четкими. Голубое небо Монтерея над головой, музыка детского смеха вокруг. Тепло и гостеприимство.
Все должно быть по-настоящему.
Она уткнулась лбом в согнутые колени, издав слабый смешок. Больше ничего уже не должно было быть настоящим.
Она поднялась с кровати и приготовилась встретить очередной волшебный день.