— Ну вы и хватили! — сказал, залившись краской возмущения. Щелкунов.
— Строго между нами, Щелкунов,— перебил его Самсонов,— я вполне разделяю твое отношение к пленным и окружением, но нельзя же сплеча рубить. Все они — партизаны поневоле. Мы сюда сами воевать прилетели, а они шкуру свою спасают в лесу. Да, я беру их в отряд, но держу на положении рядовых. Богданов, Гущин — с них другой спрос, ребята простые, без претензий. Это люди вроде Полевого их подвели — до Москвы отступили!.. Эти партийные командиры и пленные — им я волю не даю. Я их заставлю кровью смыть позор. Я им не позволю подрывать принцип единоначалия. А комиссар — ох хитер, все Богомаза в парторги предлагает, а сегодня — новый подвох — предложил назначить лейтенанта госбезопасности Шевцова начальником Особого отдела! Да разве я позволю, чтобы вас, десантников, проверял окруженец! Я тут сам себе особый отдел!..
Полевой, говорят, подбивал этого простака Аксеныча отделиться от меня, пока мы не присоединили к себе Иванова с рацией. Хитрая лиса! Они все такие... Ведь это равносильно измене. Но со мной этот номер не пройдет. Я заявил им, что «Центр» всех их зарегистрировал в отряде под моим началом. Теперь у меня большой отряд! И все за какие-нибудь две недельки! Никуда они от меня не уйдут... А вы, десантники, держите ушки на макушке, чуть что узнаете о комиссаре или о других ретивых «деятелях», в особенности о Богомазе об этом,— мигом ко мне. Мы должны держаться вместе...
— Больно несправедливо это,— начал было Щелкунов в растерянности.
Он не договорил — ему помешал Ефимов. Он подошел с котелком, доверху наполненным жареным салом.
Что же это вы о себе не заботитесь, товарищ командир? — обратился он с укором к Самсонову,— Уже весь обед расхватали. У меня сало и для возбуждения аппетита кое-что имеется... А после обеда в шахматишки не желаете сыграть? Вы говорили, что скучаете без шахмат?
— Откуда у вас шахматы? — обрадовался Самсонов.
— Из дерева выточил, товарищ командир.
Они ушли. Я проводил их глазами, думая над словами капитана. «Правильно ли мы, десантники, делаем, что сторонимся партизан? — спросил я самого себя. — Не слишком ли загордились? «Мы — десантники!» Чувство исключительности... О нем говорил нам как-то Самсонов... Верно, у этого чувства есть плюсы, но есть, кажется, и свои минусы, свои опасности... И правильно ли делает капитан, что вбивает клин между десантниками и партизанами, между рядовыми и командирами?..
Витя! — позвал меня в эту минуту Блатов. — Пошли, я покажу тебе, как надо освежевать твоего барашка...