Вадим растянул отжатую форму на ближайшем кусте и поспешил к командиру. Когда он, дрожа и потея, начал водить мылом по девичьей спине, Зейла вдруг подала бедра назад и ткнулась ягодицами ему в пах.
– Эй, солдат, – захохотала она, довольная своей проделкой, – кажется, кровожадный сомик уже забрался тебе в трусы!
Вадим, не в силах больше сдерживать желание, попытался обнять девушку, но та очень ловко выскользнула. «Зачем только я ее намыливал!» – с досадой подумал воин и вновь сделал попытку заключить Зейлу в объятия.
– Но-но! – грозно свела она брови и бросила Вадиму в лицо пригоршню мыльной пены с волос. – Не нарушай субординацию, рядовой. Меня могут лапать только равные по званию. Или даже старшие.
– Во Французском легионе я был сержантом! Это поглавней капрала.
– Знаю я вас, грязных мужиков!
– Грязных?..
– Не спорь, ведь я еще не мылила тебя. Чего только не выдумаете, чтобы соблазнить беззащитную девушку. Вон, полковник Забзугу вообще заявил, что пленный киафу научил его говорить с демонами Номмо, и те поведали ему секреты самой страстной любви. А что оказалось? Страстной любви хватило ровно на три секунды. К тому же у него противное рыхлое брюхо и из пасти дохлыми лягушками воняет. Лучше бы попросил у Номмо здоровые зубы. Или хотя бы лоскут «живой» кожи, как у снайпера Джадо. О живых трусах уж и не говорю!
– Я на самом деле сержант! И «живая» кожа с трусами мне нужны не больше, чем компьютер тувлюху. Живот мой плоский и рельефный точно плитка шоколада. А дыхание свежо, будто ветер с вершины Килиманджаро! – не сдавался Вадим. Поэтические эпитеты, которые в другое время он бы и не вспомнил, сами собой срывались с языка. – Ты знаешь, что такое Килиманджаро?
– Знаю, знаю. Сейчас ты скажешь, что твой банан столь же высок и могуч, как эта священная африканская гора на Земле.
– Ну да! Фигурально выражаясь.
Зейла отрицательно покачала головой:
– Нет, Вадим! Заслужи звание хотя бы ефрейтора геройским поступком, тогда видно будет. Например, свергни врага народа, президента Волосебугу. А сейчас бери мыло и займись своими волосами! Твоя голова похожа на больного дикобраза.
С этими словами она нырнула в воду. Поплавав десять минут, Зейла выбралась на берег. Кое-как согнала ладошками с тела воду и неторопливо, явно рисуясь, оделась. Перепоясалась ремнем с кобурой и ушла, откровенно покачивая бедрами.
Из кустов тут же вылез Ирвин. На лице у него было написано сочувствие пополам со злорадством. Второго обнаруживалось явно больше.
– Да, не повезло тебе, чувак! Такой облом не скоро забудешь. Того и гляди, психологическая импотенция возникнет, придется кожу Люсьена обратно выкупать. Вот уж я бы на твоем месте не оплошал.