– Я правда ничегошеньки не знаю… Что сделать?
– Переспать. – Антоныч почесал мочку уха, вздохнул и повторил: – Переспать, Галка. Только так.
– Кого переспать? – не поняла Самородова.
Антоныч повернулся к Гере:
– Тут на сто процентов неполадки… Не «кого», Галина, а «с кем».
– Переспать?! – Самородову осенила страшная догадка: – С тобой?!
Она отшатнулась так, что Антоныч едва не сорвался с кресла.
– Я на тебя, Галина, в голодный год за десять беляшей залезть не смогу, – успокоил он ее. – С Колобком переспать нужно. Видишь ли, я тебе могу заявить, что у нас, нормальных мужиков, есть одна, гарантированно проверенная примета. Если мужик, перед тем как зайти по делам к бабе, прикупает пузырек винишка, значит, основной и единственной задачей этого его визита становится соитие. Я доступно объясняю?
Самородова сглотнула тугой комок.
– Вы что, офонарели?.. Он каждый день покупает, мы бухаем, и он уходит.
– Ну а ты прояви инициативу! Я не вижу причин, чтобы Колобок отказался от еще более тесного сотрудничества во благо дел хозяина.
– Да это же как предложить мне с козлом спариться…
– А что делать? – Антоныч вздохнул. – Любовь зла.
– То есть я лесбиянка, но во имя великой цели должна спать с мужиком?
– Вот именно, – и Антоныч посмотрел на Геру. – Нет, я точно никогда не женюсь…
– Значит, они кого-то из беды выручают, а драть за это должны меня?!
– Кто-то должен взять на себя ответственность.
Самородова дотянулась до бутылки на столике и сделала несколько больших глотков прямо из горлышка. Антоныч машинально поморщился.
– А вы не боитесь, – ледяным голосом произнесла она, – что я вас Жидкову сдам?
– Не, не боимся, – ответил Гера. – Двое ждут нашего возвращения.
Антоныч не выдержал и встал, чтобы напиться минералки. Бутылка «Эвиан» бросилась ему в глаза во время первого беглого осмотра. Вернувшись, он отметил про себя тот факт, что контакт постепенно налаживался. Гера в уже спокойной обстановке разъяснял Самородовой, что и в какие моменты нужно спрашивать у Колобка, чтобы тот говорил правду, и ничего, кроме правды. Это немного напоминало увещевание мамы перед первой брачной ночью дочери.
– Да ты, я вижу, мастер таких разговоров, – заметила Самородова. – Опыт?
– Ты, главное, запомни, что ничего страшного в этом нет. Один раз не считается.
– Ну да, конечно, не считается….
Между извращением и турецкой полицией Самородова выбрала между тем первое.
– Теперь ты понимаешь, Антоныч, – вполголоса говорил Гера, выходя на палубу из каюты, – что я был прав?
– Уроды моральные! – раздался за дверью плаксивый голос Самородовой. – Баб распускают, а я их ищи!..