— Татары мои ездили, открыли место. А потом еще егеря спустились и перепроверили. Все надежно.
— Отлично, Мадатов. Вот тебе еще один случай. Бери свой отряд, но без конницы. Этих оставишь мне.
— А зачем они здесь? — удивился искренне Вельяминов.
— Как только мостик перешагнем, пошлю их вслед за казаками. Пусть акушинцы их разглядят, пусть запомнят, что не одни русские их крошили. Полезно будет потом… Только, Мадатов, дам я тебе еще батальон егерей, и одну роту ты поставь в авангард. Пусть бегут до реки и на тот берег. Увидят кого из мошенников, снимают штыками, кинжалами… Остальные поднимут пушки. Часов шесть тебе хватит?
Валериан кивнул, ухмыляясь.
— Тогда подожди еще час, пусть стемнеет, и тихо без звука выводи батальоны из лагеря. Только рассветет, мы с Алексей Александровичем начнем напирать. Тут как раз ты и ударишь…
III
Отряд свой Валериан вывел из лагеря как только совсем стемнело. Он надеялся, что, пока еще не взошла луна, не высыпали яркие звезды, они смогут перейти через реку. Поначалу ему казалось, что шесть часов, которые отвел ему командующий на обходной рейд, время вполне достаточное. И поначалу, вдоль берега, они шли достаточно быстро. Узкая полоска леса скрывала их от неприятеля, лошади тянули пушки уверенно, а прислуга и рота Корытина, что поставлена была в охранение, шли рядом, подталкивая, помогая в трудных местах.
Беда началась, когда свернули на лесную тропу и подошли к речному обрыву. Лошадей выпрягли, оставили под присмотром ездовых, чтобы лишний раз не маячить на открытом пространстве. Подкатили первое орудие, обвязали запасенными веревками да постромками и осторожно начали подталкивать к склону.
Как только обвязки натянулись, Валериан тоже схватился за ближнюю. Стоявший рядом артиллерийский поручик молча пожал плечами — мол, что вы, ваше превосходительство, неужели у нас рук не хватит?! Мадатов сделал два перехвата и отошел в сторону. Он вовсе и не собирался оставаться при пушках, но хотел показать, что не чурается самой сложной, тяжелой и грязной работы. На нижних чинов, он знал, готовность генерала подставить плечо, протянуть руку действует не хуже, чем его ледяная невозмутимость под пулями.
Разговаривать было запрещено, но Валериан видел в темноте немногим хуже, чем днем. Он отыскал Романова, пожал полковнику руку и, взяв левее того участка, где спускали орудие, побежал вниз по склону, крепко упираясь пятками в каменистую землю и цепляясь ладонями за ползучие ветви кустарника. Наверху застыли неподвижно и ждали, когда дадут сигнал снизу.
Только склон выположился, две тени поднялись от прибрежных камней, но, узнав генерала, опустили штыки. Река неслась рядом, саженях в пяти-семи, и шумела так, что, понизив голоса вполовину, разговаривать можно было свободно. Егерский капитан — Валериан не запомнил его фамилию невысокий, крепко сбитый, сильный и ловкий офицер, объяснил, что отправил первый взвод на тот берег, очистить его от лазутчиков и обнести веревками переправу.