Капитан егерей спустился сверху, спросил — не хочет ли князь погреться под буркой у одного из костров. Валериан хотел было уже отказаться, но сообразил, что, пожалуй, к утру устанет и закоченеет настолько, что уже не сможет верно соображать и приказывать. Поднялся и с очередной сменой осторожно прополз к пламени, лег параллельно огню, привычно оборачивая вокруг себя полы.
Насколько хватало глаза, версты на три впереди, он видел костры, костры, костры, пляшущие языки пламени и в их отсвете смутно различимые силуэты. Там двигались люди еще живые, с горячей кровью, твердыми мышцами; а через несколько часов многие из них станут холодными телами, слабым и страшным подобием человека. Эти люди возводили свои дома, любили своих женщин, заботились о детях и стариках. Но они же, напомнил себе Мадатов, разрушали чужие жилища, хватали и насиловали чужих женщин, продавали в рабство чужих детей, отрубали, походя, головы чужим старикам. Прежде они наводили ужас на чужие селения, теперь война пришла в их собственные дома. «Какой мерой вы мерили, такой же отмерится вам», — вспомнил Валериан странные слова, которые слышал от священника в Преображенском полку. «Но кто будет соизмерять обе меры», — подумал он, представил себе большие весы вроде тех, что стояли в доме дяди Джимшида, вообразил себя восседающим на одной чашке, а на другой…
— Ваше сиятельство! — услышал он тихий шепот и с ужасом понял, что задремал.
Небо светлело, звезды уже тускнели, и луна уходила за хребет все дальше и дальше. Он поднялся, опираясь на локоть. Перед ним на корточках сидел капитан Корытин:
— Последнюю пушку подтаскиваем. Светает уже. Наши выходят, наверное, скоро начнется.
Валериан поднялся. Впереди, за рекой он разглядел марширующие колонны. Трещали барабаны, стучали копыта конницы. Стукнули первые залпы, гора оживилась, везде гасили костры, люди поднимались, вставали и садились у брустверов. Он подозвал Романова и приказал ему строить батальоны повзводно:
— Теперь нам прятаться нечего, ударим в штыки, снесем тех, кто рядом, а дальше выкатим пушки. Славно, полковник, с Богом…
VI
Первые роты выступили из русского лагеря еще затемно. Одна часть стала перед мостом, другая, большая, направилась к левому флангу, где берега Манаса были не так высоки, обрывались не столь круто.
Белые клубы утреннего тумана скрывали движение, рассеивали звуки и свет. Артиллеристы вместе с солдатами прикрытия на руках выкатили орудия на места, намеченные еще с вечера.
Когда доложили, что отряд выстроен, Ермолов с конвойными проскакал вдоль фронта, выкрикивая напутствие идущим в сражение.