Подскакав к мосту, он осмотрелся, надеясь увидеть штаб командира корпуса, но понял, что его здесь нет. Какая бы ни царила сумятица у берега, рядом с генералами должна была оставаться зона хотя бы относительного порядка. Здесь нее все думали лишь о том, как перебраться через реку раньше других.
Его догадку подтвердил знакомый егерский капитан:
— Адмирал с графом на той стороне. Мои люди очищали им мост. Прикладами да штыками. Полдесятка повозок вниз скинули, только тогда начальников пропустили. Совсем обезумели люди.
— У меня важное донесение командиру корпуса, — растерянно пробормотал Новицкий, озираясь по сторонам.
— И не думайте, ротмистр. Сейчас с той стороны города наш командир подойдет с двумя батальонами. Тогда, может быть, и какую-то очередь учредим. А пока бесполезно: здесь напирают, там не шевелятся. С той стороны надо раскидывать. Видите — вся середина забита…
На мосту, ближе к тому берегу, в самом деле, кажется, столкнулись и запутались несколько упряжек. Ржали лошади, свирепо орали люди, кажется, бухнул выстрел.
Сергей смерил глазами расстояние. Мост протянулся саженей на сто, но ширина собственно реки казалась раза в два меньше. Вода в самом деле прибыла со вчерашнего дня, поверхность реки словно распухла и начала подмерзать. Неровные льдины стояли на середине, тихонько поворачиваясь на месте, словно не зная, в какую же сторону им надо двинуться. Сергей толкнул кобылу вперед. Сначала шенкелями, потом пришпорил. Лютеция медленно, но пошла, спустилась к урезу, нехотя зашла в воду. Сначала по бабки, потом по колени, по брюхо. Заржала жалобно, жалуясь неизвестно кому, но все-таки шла дальше.
Холод обхватил икры, пополз выше, к поясу. Сергей вынул ноги из стремян, попробовал закинуть ступни на круп кобылы. И тут же по воде словно стегнула горсть брошенных камешков. Лютеция всхрапнула и начала заваливаться на бок, погружаясь все глубже и глубже: саква, седло, сивая грива, оскаленная морда с уродливой кровавой дырой вместо глаза…
На другом берегу, саженях в двустах от съезда с моста, между высоким берегом и остатками тет-де-пона стояли командующий армией и командир ее первого корпуса. Собственно, стоял один адмирал Чичагов, а генерал-лейтенант Ланжерон нервно ходил взад-вперед, поминутно останавливаясь и поднося к глазу зрительную трубу.
Он проклинал себя, что послушал командующего и перебрался на этот берег. Тогда ему казалось, что здесь он сможет лучше организовать оборону, подготовить мост к взрыву. Теперь, когда саперы уже заложили в нужные места порох и горючие материалы, он понял, что с этой задачей мог бы справиться и командир батальона. И командир дивизии мог бы распорядиться несколькими орудиями и ротами мушкетеров, что оставались в укреплении изначально. Его же место было на той стороне, где в суматохе, неразберихе, шуме, грохоте погибал весь его корпус. Он пытался уговорить себя тем, что, оставшись на левом берегу, он так же страдал бы, не уверенный, что все гладко выходит на правом. Но от разумных соображений, как обычно, ему становилось еще тошнее. Граф знал, что не может быть в двух местах сразу, и негодовал за это, посылая проклятия неизвестно кому.