— Мне показалось, — улыбнулся Сергей, — что центр ее тяжести в споре между князьями Димитрием и Тверским.
— Но ссорятся они из-за женщины.
— Они соревнуются из-за чести. Одному кажется бесчестным отказаться от сговоренной уже невесты, другому, — Новицкий замялся, тщательно подбирая слова… — Другому — отдать любимую женщину человеку, которого та не сможет никогда полюбить.
— А впоследствии, помирившись, начинают перекидывать ее друг другу, как военный трофей. Впрочем, что же я забегаю вперед.
— Я знаю текст Озерова. Читал его и частично слышал в одном нашем театре.
— Озерова ставят в провинции?
— Кусками, или, вернее сказать, отрывками. У нас же нет ни Семеновой, ни Яковлева.
— Он уже далеко не тот, зато она!.. Кажется лучше с каждым сезоном.
— Говорят, что с ней теперь занимается Гнедич.
Новицкий повернулся налево. Облокотившись на барьер ложи, стояли трое молодых людей, которых он уже видел накануне в салоне на Мойке. Преображенец, штатский в пенсне и смуглый, курчавый поэтический юноша. Офицер и вмешался в их разговор с Мухановой.
— Павел Александрович, рада вас видеть. Неужели же вы еще не выучили Димитрия наизусть?!
— Я пришел не к Озерову, но к Семеновой. Заглянул несколько дней назад в ее тетрадку с ролями. Вы же знаете, Гнедич расписывает ей текст, словно по нотам. Мне показалось, что одно ударение выстроено логически верно, но противоречит общему ритму. Хочу проверить свое ощущение. Знаете, там… — он оборвался. — Впрочем, я увлекся.
— Но мы рады видеть увлеченных людей. Впрочем, я хочу познакомить вас. Господа… Новицкий, Грибоедов, Катенин, Пушкин.
Все четверо наклонили головы почти одновременно. Юноша тут же выпрямился, попробовал сдвинуть каблуки с преувеличенным почтением, но неудачно. Поигрывая пальцами с ногтями длинными, словно ястребиные когти, он уставился на белый крест, который, Новицкий чувствовал не глядя, особенно выделялся в петлице черного доломана.
— Бородино? — спросил он. — Тарутино? Красное? Лейпциг?
— Шумла, — коротко ответил Сергей. Мальчик определенно ему не нравился.
— Есть такой город?
— Это в Турции, — объяснил ему штатский. — Там шла война, о которой в Петербурге почти ничего не знают.
— А существует ли то, о чем не знают здесь, в Петербурге? — задиристо вопросил Пушкин.
— Существует, — так же кратко обрезал его Новицкий. — И — очень многое.
— К примеру? — Юноша помрачнел, и глаза у него неприятно блеснули.
— Война, война, Александр! — Грибоедов положил руку ему на плечо. — Где дрался наш новый знакомый александриец. А мы с тобой — нет. Хотя, между прочим, я сам имел честь несколько месяцев носить черный мундир гусарский. Иркутского гусарского.