Наступило молчание, нарушаемое только Максом, потягивающим сок из стакана. Но Елена, как выяснилось, просто не могла находиться в тишине.
— Значит, Данте убедил тебя остаться в Италии подольше, Фэй? В здешнюю местность невозможно не влюбиться.
Краем глаза Фэй заметила, как Данте озадаченно поднял брови. Что ей следовало ответить? Может, что-то типа: «Я осталась бы здесь до конца своих дней, если бы твой брат испытывал ко мне хотя бы половину тех чувств, которые я испытываю к нему. Только я никогда не получу от него взаимности, а притворство лишь измучает меня».
— Здесь красиво, — сказала Фэй, — но я не смогу остаться тут подольше. Данте убедил меня в том, что наша жизнь должна быть разнообразной, — она повернулась к нему, глупо надеясь, что он возразит ей.
Данте по-прежнему смотрел на нее с осуждением.
— Как ты можешь видеть, сестренка, наше взаимное мимолетное увлечение устраивает Фэй, — произнес он, обращаясь к Елене. — А теперь позволь мне отвезти тебя домой. Уже начинает темнеть, да и Макс выглядит уставшим.
Елена поднялась на ноги и вытерла испачканный смородиновым вареньем рот Макса. Она больше не задавала вопросов, будто только что услышанное ею было чем-то само собой разумеющимся.
— До свидания, Фэй. Если мне не удастся увидеть тебя по возвращении в Рим, тогда желаю тебе счастливого пути, — Елена многозначительно посмотрела в глаза Фэй. — Мне кажется, что мы все же увидимся с тобой снова.
Высказывание сестры Данте каким-то образом прояснило ситуацию. Теперь Фэй знала, что должна делать, чтобы избежать дальнейших душевных страданий. Ты ошибаешься, Елена, подумала Фэй, потому что я намерена прекратить весь этот балаган и никогда больше не стану ввязываться в подобного рода отношения с мужчинами.
— Спасибо за все, Елена, — наконец сказала Фэй, с любовью целуя женщину в обе щеки. — До свидания, Макс. Я была рада познакомиться с тобой.
Фэй наклонилась и пожала горячую маленькую ладошку мальчика, а затем попыталась изобразить на лице улыбку. Однако ее улыбка явно вышла неестественной, потому что Макс выглядел озадаченным, идя вслед за Еленой и Данте к двери.
В то мгновение, когда Фэй услышала стук закрывающейся парадной двери, она обессиленно опустилась на ковер на полу. События последних суток доконали ее. А что, собственно говоря, изменилось? Фэй всегда знала, что будет для Данте исключительно временным развлечением. Разве они не договорились об этом, подписывая контракт? Данте вряд ли можно обвинить в нечестности. Нет, Фэй оказалась единственной, кто изменился, позволив себе поддаться чувствам. Она надеялась, что может вести себя точно так же, как Данте, однако, как и шесть лет назад, проиграла. Только на этот раз она не могла притвориться, будто не — ожидала подобного развития событий.