Когда кто-то первый раз позвонил в дверь, Томас не обратил на это внимания, но после еще двух звонков он подумал, что, быть может, кроме него, в доме больше никого нет. Затем Найт вспомнил про адвоката, который должен был приехать сюда, чтобы встретиться с ним по поводу так называемого наследства, оставшегося от брата. Томас не мог думать об этом без смеха. Он быстро прошел по узкому коридору, спустился по шаткой лестнице и на мгновение остановился, гадая, не тот ли это бездомный, за которого его принял Джим, или прихожанин с не терпящим отлагательств духовным кризисом. Томас открыл дверь и ахнул, получив в лицо сильный удар холодного ветра.
Звонивший человек отступил на несколько шагов, словно собираясь поднять взгляд на окна в поисках признаков жизни.
Какое-то мгновение он смотрел на Томаса, не двигаясь с места, сжимая в одной руке черный чемоданчик, вторую засунув глубоко в карман, потом спросил:
— Вы Найт?
— Да, — ответил Томас, несколько удивленный подобной грубостью. — Заходите.
— Паркс. — сказал незнакомец.
— Прошу прощения?
— Паркс, — повторил тот, — Бен Паркс.
Он прошел мимо Томаса, не предлагая руки. Ему было лет тридцать, худое лицо, вьющиеся волосы, козлиная бородка и жесткие глаза, избегающие смотреть в лицо. Надетое на нем пальто выглядело старым и не по размеру просторным. Паркс не был похож на адвоката.
Томас провел гостя в спартанскую кухню и спросил:
— Вы хотите сразу пройти к нему в комнату или как?
Выражение лица адвоката напомнило то, какое было у Джима, когда тот понял, что Томас не просит подаяния.
— К нему в комнату?
— Извините, — сказал Томас. — Вы адвокат, пришедший по поводу вещей Эда, так?
— Эда?
— Эда Найта, моего брата. Священника, который умер.
Последовала еще одна доля секунды неопределенности, взгляд Бена сосредоточился. Какое-то время он молчал, затем его поведение изменилось, словно просветлело, и Паркс превратился совершенно в другого человека.
— А, так вы его брат. Извините. На самом деле я никогда не встречался с отцом Найтом и не знал его имени. Я принял за священника вас.
Томас рассмеялся.
— Нет. Все духовные, точнее сказать, католические гены достались моему брату. Я оказался обделен. Итак, вы хотите осмотреть его комнату? — поинтересовался Томас, двигаясь быстро на тот случай, если от его признания адвокату стало не по себе, а также потому, что бравада была напускной, фальшивой от начала и до конца.
— Конечно, — ответил адвокат. — Это было бы замечательно.
Томас проводил его наверх.
— Вы давно в городе? — спросил Паркс.
— Я здесь живу. Вернее, в Ивенстоуне, — уточнил Томас и добавил, сам не зная для чего: — В той его части, где подешевле. Я приехал сюда, как только узнал. Думал, мне придется пробыть здесь несколько дней, но у Эда совсем мало вещей, если только вам не известно что-то такое, о чем я не знаю. Так что это, скорее всего, не понадобится. Мать-Церковь, конечно же, проследит за тем, чтобы все было в порядке.