От мерзких воспоминаний у нее свело желудок. Официальные лица не поверили ей тогда, когда она рассказала им, что их замечательный, очень опытный социальный работник требует, чтобы его поднадзорные предоставляли ему сексуальные услуги за оказание помощи. Он очень давно работал в этой системе, и ему доверяли, а бездомные девочки слишком его боялись, чтобы свидетельствовать о том, что он с ними проделывал. Дженни же заклеймили как отъявленную лгунью, и она не сомневалась, что, если опять попадет к нему в лапы, мерзавец воспользуется ситуацией и станет снова домогаться ее.
Но что ей остается делать? Она ведь сможет выжить, лишь будучи зависимой от социального пособия, пока снова не встанет на ноги и не вернется на улицу продавать свои рисунки, как делала это до встречи с Беллой. Оставаться же в Маленькой Италии без имени Россини она не сможет…
И вдруг отчаянная мысль мелькнула в ее голове: «А что, если мне оставить это имя? Все думают, что погибла Дженни Кент…»
Не было никого на свете, кто беспокоился бы о ней, кого волновала бы ее судьба. И если верить бюрократическим бумагам, она — Изабелла Россини. Стать Беллой… оставаться в ее квартире… работать в Маленькой Италии… понемногу накопить денег?..
А потом, окрепнув, решить, что ей делать и как снова стать собой…
Вряд ли Белла осудила бы ее за это.
Рим, Италия
Шесть месяцев спустя
Данте Россини, высвободившись из жарких объятий Эньи, потянулся к зазвонившему мобильному телефону.
— Не отвечай! — воскликнула Энья. — Ты же можешь позже узнать, кто звонил, и перезвонить.
— Это мой дед, — произнес Данте, игнорируя ее слова.
— Прекрасно! Стоит ему позвонить, как ты тут же вскакиваешь.
Эта вспышка вызвала у Данте досаду. Бросив на Энью раздраженный взгляд, он щелкнул крышкой телефона, точно зная, что звонить может только дед, так как никому другому он не давал этот номер. Данте специально купил еще один мобильный, когда у деда врачи обнаружили неоперабельный рак. И да, он был готов вскакивать в любую минуту, едва телефон зазвонит!
Три месяца самое большее — такой прогноз дал доктор. С тех пор прошел месяц. Срок земной жизни Марко Россини неумолимо истекал.
— Слушаю, — произнес он быстро, чувствуя, как от тревоги тугим узлом сжимается все в груди. — Что случилось, дед?
Разочарованная тем, что ее насмешливые слова не подействовали на Данте, Энья поднялась с постели и с сердитым видом прошествовала в ванную комнату.
Глядя ей вслед, Данте понял, что его связь с Эньей Майклсон подошла к концу.
Он слышал в трубке телефона хриплое, затрудненное дыхание деда.