«Господи, помоги же мне выбраться из этой передряги, и тогда я…»
А что я? Я, по всей видимости, снова займусь тем же, потому как по сути своей совершенно неисправим.
Ладно, вот выберусь из этой ситуации, а там посмотрим.
Росту в ней было около пяти футов шести дюймов, фигура стройная, личико овальное, а глаза — ну точь-в-точь как у спаниеля, завоевавшего благодаря им звание лучшего представителя породы. Волосы темные, до плеч, зачесаны назад и вверх и закреплены на макушке в виде двух не заплетенных в косички хвостиков. На ней были светло-кремовые джинсы и майка лимонного цвета с вырезом под горло и вышитым на груди самым настоящим маленьким аллигатором. А на ногах замшевые коричневые шлепанцы, немного смешные и похожие на те, что носил хоббит.[16]
— Только не обижайте меня, — пролепетала она.
— Сроду никого не обидел, — сказал я. — Даже ни одного таракана не убил. Хотя нет, посыпал в кухне борной, а это с нравственной точки зрения значит практически то же самое. Но чтоб я гонялся за ними да давил или там топил, нет, чего не было, того не было. И вовсе не потому, что после этого остается пятно. Послушайте, я по природе своей вообще не признаю насилия, и…
Что это я перед ней распинаюсь? Наверняка чисто нервное, и еще в надежде на то, что она достаточно воспитанна и не станет перебивать меня криком.
— О, Господи, — сказала она. — Как же я испугалась…
— Я не хотел вас пугать.
— Да вы посмотрите на меня! Я вся дрожу.
— Не бойтесь.
— Но я не могу… остановиться. Я очень испугалась.
— Я тоже.
— Вы?!
— Честное слово.
— Но вы же грабитель, — сказала она и нахмурилась. — Разве нет?
— Э-э…
— Ясное дело, грабитель. Ведь на вас перчатки.
— Я мыл посуду.
Она начала смеяться, но смех тут же оборвался и перешел в нечто напоминающее истерические всхлипывания. Потом она выдавила:
— О, Бог ты мой, но почему мне так смешно? Я же в опасности.
— Ничего не в опасности.
— Нет, в опасности. Такое ведь без конца происходит. Женщина неожиданно приходит домой и застает там грабителя. Пугает его, а он в ответ насилует ее и убивает. Закалывает ножом насмерть.
— У меня ж даже перочинного ножа нет.
— Тогда душит.
— Да у меня руки для этого слишком слабые.
— Вы все шутите…
— Вот это уже ближе к истине.
— И еще вы, кажется… симпатичный.
— Так и есть, — ответил я. — Вы очень наблюдательны. Я действительно славный парень, нет, кроме шуток.
— Да вы посмотрите, что вы со мной сделали! Нет, не смотрите. Нет, то есть я хотела сказать… Я сама не знаю, что хотела сказать.
— Спокойнее. Все будет в порядке.
— Я вам верю.
— Конечно.