Место Густава занял новый подмастерье. Это был недоросток, он производил впечатление карлика. Его голос звучал, как из погреба. Он всегда настороженно ждал оскорблений. Грубые люди сделали его чувствительным и хитрым.
— Каким ты видишь мир, Эмиль?
— Я-то его вижу, но он меня не замечает. Надо урвать себе немного счастья.
— Счастья?
— Я попрошу у хозяина разрешения брать отработанную муку для подсыпки. Хочу выкормить поросенка.
— А дальше?
— Об этом нельзя говорить.
Станислаус мерз. Неужели опять скитания?
— Ты думаешь о Густаве, — сказала хозяйка.
— Думаю, признаться!
— Бедняга Густав!
У Станислауса вдруг раскрылись глаза на хозяйку.
Точно серенькая совушка, бродила она, вечно кашляя.
— Кхе, кхе, был у меня сын. Ученый. От книжек, бывало, не оторвешь, вот как тебя. Умер он у меня. На току, на стоге сена. Кхе, кхе, нужно это ему было? Когда его принесли, в волосах его еще торчало сено. Не убегай ты вслед за Густавом, кхе, кхе!
Первый снег опушил карнизы витрин, он падал мягко, но неотвратимо. Станислаус посмотрел на хозяйку: серенькая совушка превратилась в молящую мать. Он обещал ей остаться.
Зимние ночи застали одинокого чудака в его каморке. Он писал. Он писал со страстью, исписывал страницу за страницей. Опять он задумал роман. Герой романа, рабочий подмастерье, походил на некоего Станислауса Бюднера; он знал те же печали и те же радости, что Станислаус Бюднер, и так же блуждал где-то между мучной и звездной пылью.
Герою нужна была невеста. Станислаус сотворил ее из букв и слов. Тоска, как комар, так и звенела в ушах. Когда он хорошенько рассмотрел невесту героя, он увидел, что она похожа на девушку с грудным голосом, которую он встретил в парке. Он рассердился, схватил себя за ворот рубахи и сам себя встряхнул:
— На меньшее никак не согласен, а?
Через неделю он разорвал все, что было написано. Он рвал бумагу на полоски, мельчил на снежные хлопья, бросал их в окошко и со злостью кричал вслед парящим обрывкам:
— Вот так выходит в свет твое произведение!
Он решил учиться и ни на йоту не отступать от своего решения. В какой-то газете прочитал объявление, занявшее целую газетную полосу. «Путь открыт для всех! Почему вы не учитесь?»
В самом деле, почему в сущности ему не учиться? Никаких колебаний больше. Подавай сюда курс наук в письмах! Он прочел благодарственные отзывы людей, которые «по методу Ментора» доучились до «магистра медицинских наук», «магистра ветеринарных наук», «магистра философии». Станислаус поставил себе целью стать «магистром поэтических наук».
Он написал в институт. Когда он отложил перо, его бросило в жар, точно от высокой температуры. Он собрал горстку снега с крыши и приложил ко лбу, взглянул на зеленоватые морозные звезды, в знак клятвы поднял руку и уткнулся двумя пальцами в скошенный потолок своей каморки: «Не отступлю от учения до тех пор, пока всюду и везде не услышу: — Добро пожаловать, господин доктор!»