Вахмистра Дуфте осенила пронзительная фельдфебельская мысль. Он остановился перед парочкой, разделенной проволочной сеткой забора. Холщовые рабочие штаны Станислауса затрепетали на ногах, сведенных стремительной судорогой приветственной стойки. Рука взметнулась к пилотке. Он замер, притиснув ладони по швам, так как вахмистр Дуфте соблаговолил заговорить с ним во внеслужебное время запросто, как с хорошим знакомым. Станислаус ощутил даже гордость — пусть Лилиан видит, что он не из последних в своей казарме. Во всяком случае, она может убедиться в том, что он занимает определенное место в сознании великих вахмистров, выдающихся военных деятелей. Лилиан смотрела на вахмистра эскадрона как на ангела, слетевшего с небес. Дуфте заговорил менее строго, чем обычно:
— Бюднер, принесите-ка пачку сигарет из лавки! Бегом марш!
Станислаус не слишком надеялся на дружелюбный разговор с Дуфте, поэтому и не испытал ни особого гнева, ни испуга. Приказ проник в его сознание, опрокинул крохотную надежду и привел в движение его ноги. Он побежал. Пачку сигарет для вахмистра Дуфте. Пачку сигарет для… А какие он курит? «Экштайн»? Или «Оверштольц»? Лучше уж взять дорогие «Оверштольц». А то за «Экштайн» Дуфте чего доброго обидится, изругает его в присутствии Лилиан и заставит второй раз бежать в лавку, обменивать. Станислаус попросил «Оверштольц». Получил и задумался над новой проблемой. Сказать, чтобы записали на вахмистра Дуфте? Он ведь и это может принять за оскорбление. И Станислаус заплатил за «Оверштольц», которых никогда не купил бы для себя.
От лавки до забора всего несколько сот метров. Станислаус мчался со всех ног туда и обратно, ведь это время он отнимал от вечера, посвященного Лилиан. По пути он проверял подворотничок, выскакивавший из-за ворота рабочей куртки. Нельзя же появиться перед Лилиан и вахмистром этаким остолопом с вылезшим наружу подворотничком.
Он мог бы спокойно вытянуть не только подворотничок, но и нижнюю сорочку из брюк, потому что у забора уже никого не было. Неужели и Лилиан тоже ушла? Да, и Лилиан тоже. Разве она приехала не для того, чтобы навестить его? Его, Станислауса, кого она любила, с кем обручилась? Позорище эскадрона Станислаус Бюднер уставился на пачку «Оверштольц», потом уже совсем бесцельно — на улицу. Он увидел солдата, который шел в город с двумя девушками. Этот солдат блаженствовал от избытка девичьей любви. Он был как тот богач в библии, которого согревали два плаща, и он не думал о бедняке, не имевшем ни одного. На мгновение Станислаус опять стал ребенком и ждал невозможного и верил во все. Разве не бывало так, что брат или сестра посылали его под каким-нибудь предлогом в дом? А когда он возвращался, они прятались, а потом выскакивали, смеясь, когда видели, что он уже собрался расплакаться. О бедный, ребячливый Станислаус, теперь ты можешь плакать слезами крупнее стеклянных елочных шаров — все равно никто не придет!