4
Станислаус ищет свободы, его товарищ Вайсблат увлекает его на снежные вершины духа, и оттуда он взирает на топи обыденной жизни.
Много лет прошло с тех пор, как Станислаус стал пекарем из склонности к ватрушкам и пирожкам со сливами. Склонность исчезла, а пекарем он остался. Ему пришлось учиться и стать пекарем во что бы то ни стало: так уж было решено, и записано на особом листе бумаги, и скреплено подписями многих лиц.
Позднее Станислаус из склонности к девице Лилиан Пешель пошел в солдаты. Эта склонность исчезла в один воскресный вечер у казарменной ограды. Но снова он вынужден оставаться тем, кем уже стал. И это было также решено и записано на листе бумаги, скрепленном многими подписями, в том числе и его собственной. И этот договор грозил ему не более не менее, как смертью в том случае, если бы он вздумал отказаться от ремесла, потому что уже утратил ту склонность, которая привела к нему. А если он останется верен этому ремеслу, которое выбрал из любви к Лилиан, что тогда? Разве это обеспечит ему хорошую и вечную жизнь?
— Да что же это, черт возьми, разве человек не свободен? — Так закричал Станислаус, лежа на своей койке, уставившись в потолок казармы… Видимо, потолок был побелен совсем недавно. Потому что, как известно, только свежая известь способна, попадая в глаза, так раздражать их, что текут слезы. Впрочем, нет, потолок в казарме белили в последний раз два года назад. Но вот лежит новобранец Станислаус Бюднер, он уставился в потолок, и из глаз его текут слезы.
А в другом углу того же помещения лежит на койке, скрытый рядом шкафчиков, другой новобранец. Никто не хотел занимать койку в этом полутемном углу. Она досталась тому, кто пришел последним и уже поздно вечером выбирал себе койку. Этим новобранцем был Вайсблат.
В нынешний воскресный вечер Вайсблат вышел из казармы и, неуклюже вышагивая длинными ногами, поплелся на пастуший холм — голую травянистую высоту за казармой. На пастушьем холме проводили тактические полевые занятия с новобранцами. Неужели Вайсблат был таким вдохновенно-прилежным солдатом, что даже в воскресенье стремился к этому клочку земли, пропитанному потом новобранцев? Отнюдь нет, ведь на этом лобном месте, пожалуй, ни над кем так жестоко не измывались, как именно над ним. Но он там назначил свиданье цветку. То был цветок жесткого овечьего клевера, белый в середине и чуть розоватый по краям. Накануне во время занятий Вайсблат свалился на землю рядом с этим цветком; изможденный, теряющий последние надежды на то, что вынесет новые испытания, он поклялся цветку: «Если я выживу, я спасу тебя от солдатских сапог, от пасущихся коней».